|
Это очень трудно себе представить. Обычное сознание всякий раз, как встречается с каким-нибудь столом, понимает, что это – вещь из разряда столов. Т.е. на основании определенных признаков относит свой опыт к категории столов, заранее подготовленной предыдущим опытом, – и это при том, что конкретные столы бывают очень разные. Хотя они и разные, они оказываются аналогичны в смысле этой категории. В своем крайнем выражении механизм аналогии в истолковании – метафора. Если бы ее не было, не было бы и возможности одним знаком обозначить разные предметы (в пределе, каждому предмету потребовался бы свой собственный знак). Просветленное сознание не использует готовых категорий прошлого опыта и не пользуется механизмом аналогии. Это что-то вроде бесконечного языка с неповторяющимися знаками, который вдобавок неотличим от действительности (знаки неотличимы от референтов) и исчерпывает действительность целиком. А значит, языком не является. Смысл утверждения о пустотности дхарм (элементарного языка описания сферы сознания) состоит в том, что и они, какими бы элементарными ни были, дискретны и категориальны – а потому не могут быть реально существующими. Дхармам соответствует реальность опыта на некотором уровне, но они не перестают быть от этого единицами языка описания. А просветленное сознание не пользуется языком. Оно не тропеично. Тогда как тропеична вся действительность, явленная непросветленному сознанию. Она оказывается своеобразным языком образов (вспомним: нимиттабхага), и именно поэтому упомянуты "единицы" – непросветленное сознание различает, его восприятия относятся к разряду различающих, ибо в них открывается свойство (лакшана), а не сущность (свабхава). Всякий естественный язык использует тропы как важнейший способ смыслообразования. А оказываясь единицами текста, метафоры служат для порождения нового смысла. То же касается и языка научной теории. Но речь здесь пойдет не о мертвых метафорах, которым находятся якобы однозначные соответствия во всех языках (вроде "зависит", "порождает", "связаны", "служит причиной" или "относится"), а о тропах, стоящих за ключевыми понятими теории. В отличие от европейских теорий, тяготеющих к схемам, формулам, аксиоматическим определениям и логическому выводу, теория виджнянaвадинов предпочитает имена и классификации. Именно имена выделяют нечто как отдельно существующее. Одно явление может иметь множество имен, каждое из которых обладает своей внутренней формой и мотивировано особой точкой зрения. Внутренняя форма и этимология способны выступать в качестве дефиниции понятия, причем у одного имени может быть несколько таких этимологий-дефиниций, странным для европейца образом не исключающих друг друга. Например, термин "алая" при обозначении восьмого сознания как "алаявиджняна" понимается по меньшей мере трояко. — 168 —
|