Секреты медитативного дыхания

То же можно сказать и о приятных мыслях. Единственное отличие: мы не воспринимаем их как страдания. Кто-то отпу­скает нам комплимент или уделяет немного внимания, и на душе у нас становится хорошо. Вскоре в нашем воображении рас­цветает любовь. Нам представляются романтические свидания, пышная свадьба и медовый месяц в Акапулько. Мы сидим на пляже и потягиваем коктейли. Но в конечном счете и это чувство влечет за собой страдание — когда мы замечаем, что находимся в Кембридже, за окном зима, и понимаем, что человек, про кото­рого мы все это навоображали, больше не позвонит.

Итак, любые чувства влекут за собой страдания. С непри­ятными чувствами проблем, по-видимому, больше, поскольку верная реакция на них противоречит инстинктам. Кажется естественным избегать неприятных чувств. Мы делали так всю жизнь, и к этому же поощряли нас родители — из самых добрых побуждений: «Не грусти. А ну-ка улыбнись. Скушай печенье!» Возникает впечатление, будто духовный путь усу­губляет наши страдания, поскольку вынуждает окунуться в неприятные ощущения, которых мы прежде избегали. Но в действительности, уделяя внимание негативным пережива­ниям, мы избавляемся от них.

Инстинкт велит нам делать что угодно, только не это. Возьмем для примера страх, стоящий за многими неприятными чувствами (вероятно, он стоял и за большинством проблем упомянутого выше семнадцатилетнего парня). Первое, к чему мы обычно прибегаем, — отрицание. Этому мы обучены в совершенстве. Многие научились настолько хорошо отрицать свой страх, что в большинстве случаев вообще не осознают его — попросту не узнают.

Кроме того, мы его подавляем и бежим от него. У нас есть масса способов увильнуть от страха. Один из самых распро­страненных, особенно в среде интеллектуалов, — теоретизиро­вать: «Это сказал о страхе Фрейд. А это — Юнг. А Будда сказал вот что». Но словесные объяснения не освобождают нас. Они всего лишь — как сказал один учитель — палец, указывающий на луну. Вам же нужно увидеть саму луну. Особенно много умных слов о страхе говорят во время личных бесед с учителем о медитации, — словно ученики очень много знают об этом чувстве. Но все, что знают эти люди, лежит в сфере более или менее правдоподобных объяснений. Когда же они встреча­ются со страхом лицом к лицу, выясняется, что им очень мало известно о его энергии.

Фактически, человек попросту тонет в страхе, попадает к нему в плен, — подобно тому как во время медитации мы зачастую оказываемся в плену у мысли и отвлекаемся от дыхания. Впоследствии человек может воссоздать ситуацию, разобраться, что в точности произошло, и очень умно рассуж­дать об этом. Но он не полностью присутствовал в ситуации, породившей страх.