|
- Он милейший человек, - ответил я. - Дело не в том, что он говорит, не важно, что отвечает он невпопад... Мне нравится, что говорю я - ему нравится, что говорит он. Мы оба довольны, но мы не общаемся. В этом нет никакой пользы, это чистой воды развлечение. И он говорит такие замечательные вещи, какие в трезвом уме никто не скажет. А на днях тут вот что было: бреет он голову одному известному борцу из города, а я шепчу ему на ухо: «Побрей только половину его башки». Он говорит: «Но ведь этот тип рассвирепеет, он борец, а я всего лишь старый наркоман». Я говорю: «Не волнуйся ты. Я же рядом». И он бреет борца наполовину и говорит ему: «Я тут вдруг кое-что вспомнил, мне нужно срочно сбегать домой. Ты сиди, я сейчас». И убегает из цирюльни. Борец ждет; ждет пять минут, ждет полчаса... Потом он спрашивает меня: «Этот парень вообще думает возвращаться, или как?» Я и говорю: «Сомневаюсь... он же наркоман, никто не знает, где он в следующий раз застрянет -спорит, наверное, с кем-то. Наверное, и до дому еще не дошел. Ты бы шел уже». «Дикость какая, - говорит. - Я же как дурак - наполовину бритый!» Я говорю: «Но он же не взял с тебя денег. Иди к другому цирюльнику, сэкономишь на половине головы». И он спрашивает: «Ты с ним заодно, что ли?» «Да нет, - говорю, - мы так, приятели. Пока ты не уйдешь, он не вернется. Так что иди побыстрее». Он идет в соседнюю цирюльню, и над ним там гогочут: «Чего ты вообще сунулся к этому психу?» Мой отец все же попытался вразумить его: - Никогда больше не смей проделывать такого с моим парнем! Но тот лишь ответил что-то свое. И отцу просто было стыдно, что кто-то путал меня, его сына, с девчонкой. И это происходит на протяжении всей вашей жизни... Мужчина есть мужчина, и ему многое запрещено. Женщина должна быть изящной, должна знать свое место, должна соответствовать определенным представлениям о женственности. Общество не прислушивается ни к великим мудрецам тантры, ни к Юнгу, основателю психоанализа. Но я хотел бы особо отметить, что до тех пор, пока мы не примем все стороны мужчины и все стороны женщины, мы не освободим человечество. Половина человека всегда будет оставаться закованной в цепи. Взять, к примеру, мужчину: мужчине нельзя плакать, нельзя рыдать, он должен быть сильным. Даже если кто-то умирает и сердце мужчины обливается слезами, он обязан держать себя в руках. Ему не подобает показывать свою слабость - как будто слезы означают слабость. Женщины сколько угодно могут реветь, сетовать на свои горести, на свои муки - слезы пусть текут ручьем. Но... может, вы и не осознаете этого: но именно потому, что женщинам дозволено рыдать, кричать, вопить, они не сходят с ума так быстро, как мужчины. Они реже убивают, реже кончают с собой. Число самоубийств среди мужчин вдвое выше, нежели число самоубийств среди женщин. Но почему? Все дело в том, что мужчина накапливает свою боль. Общество научило его скрывать свои чувства, эмоции, настроения. Он просто должен быть мыслителем. Он не проявит своих чувств ни перед друзьями, ни перед женой, ни перед детьми, ни перед родителями. Нет же: он ко всему должен быть равнодушен, беспристрастен — 217 —
|