Проблески золотого детства

Так началась моя дружба с Индирой. Она уже тогда занимала высокий пост и вскоре стала лидером правящей партии Индии, затем министром правительства Джавахарлала, и, в конце концов, премьер-министром. Индира была единственной женщиной, которую я знал, которая могла справиться с этими идиотами, политиками; и она хорошо справлялась.

Как ей это удавалось, и сказать не могу. Возможно, она узнала все их недостатки, когда она была еще никем, просто ухаживала за старым Джавахарлалом. Но она знала их грехи так хорошо, что они боялись ее, дрожали. Но даже Джавахарлал не мог выбросить этого идиота, Морарджи Десаи, из своего кабинета.

Я сказал это Индире при нашей последней встрече — это было уже несколькими годами позже, после того как умер Джавахарлал; приблизительно в 1968 году. Она сказала мне: «То, что ты говоришь совершенно правильно, и я хотела бы сделать это, но что делать с такими людьми как Морарджи? Они в моем кабинете и их большинство. Хотя они принадлежат моей партии, они будут не способны понять, если я попытаюсь провести все, что ты говоришь. Я согласна, но я чувствую себя беспомощной».

Я сказал: «Почему ты не выбросишь этого парня? Кто тебе мешает? Л если ты не можешь выбросить его, тогда уйди в отставку, потому что человеку такого калибра как ты не подобает работать с такими дураками. Выправь их — потому что они стоят на голове. Или исправь их положение, или уйди в отставку, но что-то делай.

Я всегда любил Индиру Ганди. Я все еще люблю ее, хотя она не сделала ничего, чтобы помочь моей работе но это другое дело. Я полюбил ее с того мгновения, когда она мне сказала, или скорее прошептала на ухо, хотя нас никто не мог услышать, но кто знает - политики люди аккуратные. Она прошептала: «Что-нибудь я сделаю обязательно».

В это мгновение я не мог себе представить, что она имеет в виду «что-нибудь». Но через семь дней я прочитал в газете, что Морарджи Десаи был выведен из состава кабинета. Я был в этот момент далеко, в нескольких тысячах километрах.

Он как раз возвратился из путешествия, и это было для нею немно-ю странным приветствием, я бы скорее назвал это проводами.

Но я не был удивлен. Фактически, каждый день я смотрел в газеты, чтобы увидеть, что происходит, потому что я хотел понять, что она имела в виду под «что-нибудь». И она сделала правильную вещь. Этот человек всему мешал, был закоренелым ортодоксом и делал много другого неправильного.

Хорошо. Стоп.

БЕСЕДА СОРОК ТРЕТЬЯ

Х орошо. Я всегда удивлялся, как Бог сумел создать этот мир всего за шесть дней. Этот мир! Возможно, поэтому он назвал своего сына Иисусом! Что за имя, чтобы дать своему сыну! Ему надо было кого-нибудь наказать за то, что он сделал, а больше никого не было. Святой Дух всегда отсутствует, он сидит здесь, в седле. Поэтому я сказал Четане освободить его, потому что кататься на лошади с кем-то одновременно нехорошо — и для лошади, и для Метаны тоже. Что касается Святого Духа, мне совершенно наплевать на него. У меня нет расположения ни к Святому Духу, ни к какому-то другому духу. Я всегда за жизнь.