Он сказал: «Я не сожалел, мне было стыдно. Я знаю, что сожаление легко смыть, но стыд… вы можете избавляться от него, но он снова будет здесь. Вы можете снова избавиться от него, а он здесь». Стыд приходит только к действительно великим людям. Он не случается с обыкновенными людьми, они не знают, что такое стыдиться. Я неожиданно вспомнил одну вещь… Сколько времени? «Десять двадцать две, Ошо». Хорошо. Мне не напомнили время. Мне никогда не напоминают время, и вы знаете это. Иногда это становится слишком. Вы голодны, готовы бежать в кафе… а я все еще говорю. Очевидно, что вы не можете остановить меня. Только я могу остановить себя. Не только это, я даже говорю вам, чтобы вы остановили меня, только когда я скажу «Стоп». Это просто старая привычка. Мне напоминали о чем-то еще, не о времени. Масто жил в доме моей Нани. Это был мой дом для гостей. В доме моего отца не было места даже для хозяина, что же говорить о госте. Он был так переполнен, я не могу поверить, что Ноев ковчег был более переполнен. Там были всевозможные создания. Что за мир! Да, это почти мир. Но дом моей Нани был почти пуст: то, как я люблю, пуст. Английское слово «пустой» не соответствует тому, что я хочу сказать. Это слово «шунья» — безбрежная пустота. Дом моей Нани был действительно шуньо. Он был так пуст, как должен быть храм, и она держала его в такой чистоте. Я люблю Гудию по многим причинам; одна из них — что она содержит дом в такой чистоте. И естественно, если она находит ошибку что касается чистоты — я всегда соглашаюсь с ней. У нее такая же чувствительность, как и у моей Нани. Возможно, у мужчины не может быть такого качества, которым женщина обладает от природы. Видеть грязную женщину ужасно. Видеть грязного мужчину — это нормально, это можно вынести - кроме всего, он просто мужчина. Но женщина, не зная, держит себя и все, что ее окружает, в чистоте. А Гудия англичанка, чистая англичанка. Есть только два англичанина — Гудия и Сагар… я имею в виду, во всем мире. Моя Нани так беспокоилась о чистоте, и, что касалось нее, Бог был рядом с чистотой. Целый день она убиралась… для кого? Там был только я. Я приходил вечерами, утром я уходил. И целый день бедная женщина занималась уборкой. Однажды я спросил ее: «Разве ты не устала? И никто не просит, чтобы ты делала это». Она сказала: «Уборка так помогла мне. Это стало почти молитвой. Ты мой гость. Ты больше здесь не живешь, разве не так? Ты гость. Я должна подготовить свой дом для гостя…» Она сказала: «Ты мой бог». Я сказал: «Нани, ты сошла с ума? Я твой бог? Ты никогда не верила ни в какого бога». — 246 —
|