|
Он влюбился в звуки Аллауддина, а Аллауддин был намного выше - - и даже если бы тысячи Рави Шанкаров объединить вместе, они бы не могли достичь его высот. Аллауддин определенно был бунтарем и не только как новатор, но и как неповторимый творец музыки. Он многое принес в музыку. Сегодня почти все великие музыканты в Индии - его ученики. Это не без причины. Разные музыканты приходя г только, чтобы прикоснуться к ногам Бабы: играющие на ситаре, танцоры, флейтисты, актеры. Вот так он был известен, просто как «Баба», потому что кто будет называть его по имени, Аллауддин? Когда я видел его, ему уже было за девяносто. Естественно, он был Бабой, это просто стало его именем. И он учил стольких музыкантов играть на стольких инструментах. Вы могли принести любой инструмент и могли увидеть, как он начинал играть па нем, как будто он в жизни ничего не делал, как только занимался этим. Он жил очень близко от университета, в котором я был, всего в нескольких часах. Я иногда приезжал к нему, когда не было никаких фестивалей. Я упомянул об этом, потому что фестивали проводились всегда. Я был единственным, кто спросил его: «Баба, вы можете сказать мне числа, когда здесь не будет фестивалей?» Он посмотрел на меня и сказал: «Так ты пришел, чтобы унести и это?» И с улыбкой назвал мне три даты. В году было всего три дня, когда не было фестивалей. Причина была в том, что с ним были различные музыканты - индусы, мусульмане, христиане — каждый фестиваль приходил там. Он был, в настоящем смысле, патриархом, святым покровителем. Я приезжал к нему в эти три дня, когда он был один, и вокруг не было толпы. Я сказал ему: «Я не хочу тревожить вас. Вы можете сидеть молча. Если вы хотите играть, делайте что хотите. Если вы хотите рассказывать Коран, мне понравится. Я пришел сюда, чтобы быть частью вашего окружения». Он заплакал, как ребенок. Я вытер его слезы и спросил: «Я причинил вам боль?» Он сказал: «Нет, совсем нет. Это просто так тронуло мое сердце, что я не мог ничего сделать и заплакал. И я знаю, что не должен плакаты я так стар и это неуместно, но разве всегда надо быть уместным?» Я сказал: «Нет, по крайней мере, когда я здесь». Он начал смеяться, и слезы на его глазах, и улыбка на его лице… и то, и другое было такой радостью. Масто привел меня к нему. Почему? Я скажу еще кое-что, прежде чем отвечу на этот вопрос… Я слышал Вилаят Хана, другого великого исполнителя на ситаре — возможно, немного более великого, чем Рави Шанкар, но он не новатор. Он совершенно классический, но слушая его, даже я полюбил классическую музыку. Обычно, я не люблю ничего классического, но он играет так совершенно, что ничего нельзя поделать. Вам приходится любить это, это не в ваших силах. Как только ситара оказывается в его руках, вы больше не владеете собой. Вилаят Хан — это чистая классическая музыка. Он не позволит никакого загрязнения, он не допустит ничего популярного. Я имею в виду «поп», потому что на Западе, пока вы не скажете «поп», никто не поймет, что это популярно. Это просто укороченное слово «популярный» - плохо укороченное, истекающее кровью. — 242 —
|