|
Потом он сказал: «Спасибо, сэр». И мы ушли. Он побежал за нами и сказал со слезами на глазах: «Простите меня, пожалуйста, вернитесь. Я забыл вставить в камеру пластинку». Это было слишком. Масто сказал: «Ты идиот! Уходи отсюда, иначе я потеряю терпение — а и очень темпераментный!» Я знал, что это совершенно не так, и и сказал Манну Миану: «Не беспокойся. Я снова все устрою». Но он исчез, убежал. Я сказал: «Слушай, не убегай…», но он не послушался. Я уговорил Масто вернуться, но когда мы дошли до студии, она была заперта. Манну Миан был так напуган, что видя, как мы приближаемся, запер студию и ушел. Поэтому у нас нет ни одной фотографии Масто. Есть только три фотографии, которые я хотел бы иметь, просто чтобы показать их вам. Одна из них — фотография Масто редкой красоты. Другая — человека, о котором я буду говорить позже, и женщины, о которой я тоже буду позже говорить. Но у меня нет фотографии ни одного из этих людей. Странная вещь — все они не хотели, чтобы была сделана их фотография, совершенно против возможно, потому, что фотография разрушает красоту, потому что красота — это живое явление, а фотография статична. Когда мы фотографируем цветок, вы думаете, что это тот же самый цветок, который все еще здесь? Нет, тем временем он вырос. Он больше не такой, тем не менее, фотография всегда останется такой. Фотография никогда не растет. Она мертва с самого начала. Как вы называете это? Мертворожденная? Так? «Да, Ошо». Хорошо, фотография мертворожденная, мертвая, уже мертва до того, как сделала свой первый вдох, она не дышит. Единственный человек, которого я любил и знал, как одного из самых красивых людей, и кто позволил мне сделать фотографию, была моя Нани. Она позволила мне, но с условием, что альбом будет у нее на хранении. Я сказал: «В этом нет проблемы но почему? Разве ты не доверяешь мне?» Она сказала: «Я доверяю тебе, но я не могу доверять этим фотографиям. Дело не в том, что ты можешь причинить мне вред, но я хочу, чтобы фотографии были у меня. Когда я умру, они будут твоими». Она позволила мне сделать столько ее фотографий, сколько я хотел. Но после того как она умерла, когда я открыл ее кладовку, где она хранила все эти фотографии, то там лежал пустой альбом. Она не умела писать, но она попросила моего отца, чтобы он написал на нем: «Прости меня, пожалуйста». Она подписала это отпечатком большого пальца правой руки. Люди, с которыми я хотел бы вас познакомить, никогда не позволяли мне фотографировать их. Только один человек позволил мне сделать это, но кажется, что моя Нани сделала это, чтобы не причинить мне боль… и она всегда уничтожала фотографии. — 225 —
|