|
Это было за несколько дней до того как моя мать… как моя бабушка умерла. Извините меня опять, потому что я снова и снова называю ее «матерью» а потом исправляюсь. Что я могу сделать? Я знал ее как свою мать. Всю свою жизнь я пытался это исправить и не мог. Я до сих пор не называю свою мать «матерью»; я до сих пор называю ее «баби», не матерью, а «баби» означает «жена старшего брата». Все мои братья до сих пор смеются надо мной. «Почему ты называешь мать «баби»? Ведь твой отец не твой старший брат». По что я мог сделать? Я знал свою бабушку как мать с ранних лет, а эти ранние годы самые важные годы в жизни. Это то, что, как я думаю, ученые называют «запечатление, отпечаток». Когда птица вылупляется из яйца и смотрит на свою мать, то мать запечатлевается в ее памяти. Но если птица вылупляется, а ее мать заменили кем-то еще, запечатлевается кто-то другой. Вот как слово «от печаток» вошло в употребление. Ученый работал над тем, что происходит, когда птица вылупляется из яйца. Он удалил все из окружения, но он совершенно забыл о себе самом. Птица вылупилась, посмотрела вокруг и увидела только ботинки ученого, стоящего там. Птичка подошла к ботинкам и начала с ними играть. Ученый был удивлен, но потом он попал в беду, потому что птица постоянно стучалась в дверь и не из-за него, а из-за его башмаков. Ему пришлось держать свои башмаки возле ее домика. И произошло самое странное, что только можно вообразить: когда птица выросла, ее первой любовью стали ботинки. Она не могла влюбиться в самку — а их было много - у нее был определенный отпечаток, каким должен быть объект ее любви. Она могла любить только прекрасную пару башмаков. Я на протяжении многих лет жил с бабушкой и думал о ней, как о матери, И это не было утратой. Я хотел бы, чтобы она была моей матерью. Если бы была возможность для меня снова родиться, хотя ее не существует, я бы выбрал ее в матери. Я просто констатирую факт. Для меня нет возможности снова родиться; колесо давно остановилось. Но она была права, когда говорила, что у меня не будет друзей. У меня не было друзей в школе, колледже и в университете. Хотя многие считали себя моими друзьями, они были просто поклонниками, в лучшем случае — знакомыми, или последователями, но не друзьями. В день, когда я стал инициировать людей, моим единственным страхом было: «Смогу ли я однажды превратить последователей в друзей?» За день до этого и не мог заснуть. Снова и снова я думал: «Как я смогу сделать это? Последователь не может быть другом». Той ночью, в Кулу Манали я сказал себе: «Не будь серьезным. Ты сможешь все, хотя ты не знаешь самых основ, науки управления». — 156 —
|