Неведомое путешествие. За пределы последнего табу

Просто возьми за правило каждый вечер, прежде чем заснуть, пять минут молиться за нее. Молись о ее смер­ти, не о том, чтобы она пережила других. Молись, чтобы она покинула тело. Хватит, значит хватит. Молись, что­бы она была освобождена из тела; для нее нет необхо­димости оставаться дольше.

Расслабься в отношении твоей матери; хорошо, что она умирает. Иногда жизнь хороша, иногда хороша смерть. Ничто не хорошо само по себе; во всем есть глубина. Поэтому помоги ей уйти. Каждый вечер просто помо­гай ей уйти.

Наши привязанности к телу так глубоки, что даже если оно болеет, и сознательно мы хотим умереть, то бес­сознательно мы цепляемся. Тело готово умереть, цепля­ется только ум. Она может говорить, что хочет умереть, но это только поверхностно. Глубоко внутри она хочет жить. Глубоко внутри она продолжает надеяться вопре­ки всей надежде. Может быть, что-то случится, и она снова будет здорова: она снова сможет ходить. Кто зна­ет? — может быть, изобретут какое-то чудесное лекар­ство. Человек продолжает надеяться.

Особенно, человек, который был болен тридцать пять лет, который не жил, естественно, цепляется за жизнь больше. Это парадокс: обычно мы думаем, что человек, который болел тридцать пять лет или был парализован четырнадцать лет, хочет умереть, но это неправильное рассуждение. Желание умереть случается естественно, только когда человек прожил всю свою жизнь, когда он жил так глубоко, что плод готов и созрел, чтобы упасть. Но она не жила.

Ей шестьдесят восемь лет, но мы должны вычесть из ее жизни тридцать пять лет. Она прожила только тридцать лет, и это тоже теперь как сон, где-то в про­шлом. Может быть, она начала забывать даже это и во­обще сомневаться в том, что когда-нибудь была жива. Потому что, если ты не жил, ты цепляешься больше.

В прошедшие два месяца я заботился о моей сестре, которая умирала от рака в больнице. Мне удалось дать ей любовь и физическую заботу, но я чувствую, что потерпел поражение в том, что­бы познакомить ее с медитацией; она отказалась смотреть в лицо смерти. Для меня загадочным было то, что после всех страданий, которые она, должно быть, перенесла, в последний момент на ее лице начала расти широкая улыбка.

Этот твой вопрос затрагивает что-то очень значи­тельное, и вот что это: если случайно — и я объясню, что подразумеваю под «случайностью» — если случай­но кто-то умирает в большом страдании, таком как рак, страдание рака не позволяет человеку впасть в бессоз­нательность.