|
Нет никакого «Я» и нет никакого «ТЫ» в этой тишине; это делает неправильным само название книги. «Я и Ты»...? Это означает, что всё ещё сохраняется отельность. Нет, это как росинка, которая готова соскользнуть с лепестка лотоса в океан... Росинка исчезает.., но если посмотреть по-другому, становиться самим океаном; но никаких «я» и «Ты» больше нету. Или иначе: есть только Я или только Ты. Но когда нету «Я», не может быть и «Ты», это лишено смысла. И если нет «Ты», то о каком «я» тогда может идти речь? Фактически остаётся только тишина... эта пауза... Моё безмолвное существо в один этот момент сказало больше, чем Мартин Бубер на многих страницах своей книги пытался выразить – и потерпел поражение. Но, хоть он и потерпел поражение, это всё равно шедевр. Три... Мартин Бубер был евреем, и теперь все остальные евреи стоят в очереди. Боже мой, какая она длинная, и бедные Дэвагит и Ашу... Помимо прочего, им надо ещё и есть, они не могут питаться только моими словами. Но я буду быстр. Я постараюсь рассеить столько, сколько смогу. Некоторые из них очень упрямы, и я знаю – они не уйдут, только в случае, если я скажу о них хотя бы несколько слов. Человек, следующий за Мартином Бубером, один из самых упрямых – но не упрямее меня. Должно быть, я был евреем в одной из своих прошлых жизней; должен был быть. А человек этот – Карл Маркс. Книга, которую он держит в руках – «Капитал». Это самая ужасная из написанных книг на Земле. Но в другом отношении это великая книга, так как она повелевает миллионами людей. Почти половина мира считают себя коммунистами, а на счёт второй половины вы не можете быть вполне уверены... Даже те, кто не причисляют себя к коммунистам, глубоко внутри ощущают, что есть что-то хорошее, правильно в этом коммунизме. Но ничего хорошего в нём нет. Это просто эксплуатация прекрасной мечты. Карл Маркс был мечтателем – не экономистом, нет, - просто мечтателем. И ещё поэтом – но его поэзия третьего сорта. Его нельзя назвать великим писателем. Никто не читал этот «Капитал». Я встречался со многими коммунистами, и я спрашивал их, глубоко заглядывая в их глаза: «Прочли ли вы ?Капитал??» Ни один не ответил положительно. Они говорили: «Всего несколько страниц... Нам нужно заниматься столькими вещами – у нас нет времени на такую большую книгу». Тысячи страниц, и все дрянные – написанные ни логически, ни рациоанльно.., похоже на бред начинающего сумашедшего. Карл Маркс продолжал записывать всё, что бы ни происходило в его уме. Сидя в Британском Музее, в окружении тысяч и тысяч книг, он писал и писал... Это было почти ежедневным ритуалом – музей нужно была закрывать, и его приходилось вытаскивать из музея. С силой его удавалось выдворить; иначе он не уходил. Он мог даже понарошку потерять сознание... — 68 —
|