|
Ты спрашиваешь: «Как наблюдение приводит к не-уму?» Есть фундаментальный закон: у мыслей нет собственной жизни. Они — паразиты; они живут за счет того, что ты отождествляешь себя с ними. Когда ты говоришь: «Я зол», — ты впрыскиваешь свою жизненную энергию в гнев, потому что отождествляешь себя с гневом. Но если ты говоришь: «Я наблюдаю за гневом, мелькающим на экране ума внутри меня», ты уже не наполняешь гнев жизнью, соком, энергией. И ты видишь: из-за того, что ты не отождествляешься с гневом, он абсолютно бессилен, он не влияет на тебя, не изменяет тебя, не воздействует на тебя. Он абсолютно пуст и мертв. Он пройдет, оставив небо чистым, а экран ума — пустым. Постепенно, постепенно ты начинаешь выходить за пределы своих мыслей. В этом — весь процесс свидетельствования и наблюдения. Георгий Гурджиев называл это не-отождествлением — ты больше не отождествляешь себя с мыслями. Ты просто стоишь в стороне и в отдалении — как будто бы эти мысли принадлежат кому-то другому. Ты разрываешь свою связь с ними. Лишь тогда ты можешь их наблюдать. Наблюдение требует некоторой дистанции. Если ты отождествляешь себя с мыслями, никакой дистанции нет — они слишком близко. Это все равно что поднести зеркало слишком близко к глазам — ты не видишь своего лица. Требуется некоторое расстояние, лишь тогда ты сможешь видеть свое лицо в зеркале. Если мысли слишком близко, ты не можешь наблюдать их. Ты впечатлен и окрашен собственными мыслями: гнев заставляет тебя злиться, жадность заставляет жадничать, похоть заставляет вожделеть — потому что между вами нет никакой дистанции. Они слишком близко, и ты вынужден думать, что ты и твои мысли — одно. Наблюдение разрушает это единство и создает разделение. Чем больше ты наблюдаешь, тем больше расстояние. И чем больше расстояние, тем меньше энергии забирают у тебя мысли. У них нет других источников энергии. Вскоре они начнут умирать, исчезать. В моменты их исчезновения ты обретешь первые проблески не-ума. Именно это происходит сейчас с тобой. Ты говоришь: «Мне все больше и больше удается наблюдать свое тело, мысли и чувства — и это прекрасно». Это только начало. Даже начало прекрасно — достаточно просто оказаться на верном пути, не делая ни шага, и ты испытываешь колоссальную радость без всякой на то причины. А когда ты начинаешь идти верным путем, твое блаженство, твой прекрасный опыт, становится все более и более глубоким, все более и более широким, приобретает новые нюансы, новые оттенки, новые ароматы. Ты говоришь: «Но моменты, когда нет мыслей, немногочисленны и редки». Это уже большое достижение, потому что у многих нет ни единого проблеска. У их мыслей постоянно час пик — мысль за мыслью, бампер к бамперу, бесконечной чередой, во сне и наяву. То, что вы называете сновидениями, — не что иное, как мысли в форме картинок... потому что бессознательный ум не знает письменного языка. Не существует школ или институтов, где преподавали бы письменный язык бессознательного. — 149 —
|