|
Экзистенциальная, онтологическая тревожность как борьба бытия с небытием в ее соотношении с патологической тревожностью является предметом анализа для религиозного философа П. Тиллиха, которому принадлежит также немало публикаций по воспитанию и психотерапии. Его работы, прежде всего книга «Мужество быть» (написана в 1952 г.), рассматриваются многими представителями экзистенциальной психологии и философии как принципиально важные и для теоретического — философского и психологического — понимания страха и тревоги, и для психологической практики. Тревожность, с точки зрения Тиллиха, это «состояние, в котором бытие осознаёт возможность своего небытия», или, что для автора равнозначно, «экзистенциальное осознание небытия... Тревогу порождает не мысль о том, что все имеет преходящий характер, и даже не переживание смерти близких, а воздействие всего этого на постоянное, но скрытое осознание неизбежности нашей смерти» [Тиллих П., 1995, с. 30]. Проводя традиционное различие между страхом и тревогой по наличию в первом конкретного объекта, он подчеркивает, что человек, обладающий мужеством, может воздействовать на этот объект и тем самым сделать его предметом своего самоутверждения. Именно наличие объекта позволяет побеждать страх: «Мужество может принять в себя страх, вызванный любым определенным объектом потому, что этот объект, каким бы страшным он ни был, одной своей стороной соучаствует в нас, а мы — через эту его сторону — соучаствуем в нем. Можно сформулировать это следующим образом: до тех пор, пока существует объект страха, любовь (в смысле соучастия) способна победить страх» [там же]. При тревоге, «чистой тревоге», по определению Тиллиха, человек полностью дезориентирован и чувствует беспомощность, поскольку объект отсутствует: «Единственный объект — это сама угроза, а не источник угрозы, потому что источник угрозы — «ничто» [там же, с. 31]. Вместе с тем страх и тревога взаимозависимы: «Жало страха — тревога, а тревога стремится стать страхом» [там же]. За обычным страхом нередко скрывается что-то большее, чем просто боязнь конкретного предмета, явления, он может стать симптомом глубинной тревоги, в то время как тревога стремится обратиться в страх, поскольку человек может с помощью мужества бороться с ним. Но мужество «не устраняет тревогу: тревога экзистенциальна, и ее невозможно устранить. Однако мужество принимает тревогу небытия в себя» [там же, с. 50]. Таким образом, тревога связана с мужеством и самоутверждением. Более того, именно тревога «толкает нас к мужеству, так как альтернативой мужеству может быть лишь отчаянье. Мужество противостоит отчаянью, принимая тревогу в себя» [там же]. — 25 —
|