На стороне ребенка

473

радуется, увидев во сне мою смерть. Как ему в голову-то такое могло прийти!» Он поговорил с бывшими в Мезон Верт психоа­налитиками, и ему объяснили, что его сын «переживал рождение» его собственной идентификации и что с этого момента мальчик входит в тот период жизни, который мы называем «Эдиповым», и который характеризуется чрезвычайно противоречивыми чувствами. Однако ясно, что, поскольку отцу был совершенно чужд психоанализ, это объяснение дало ему не много. Люди считают, что «Эдипов возраст» начинается автоматически у подростков, когда на самом деле это происходит в три года, и совершенно бессознательно.

Нужно было бы объяснить этому папаше, что Эктор как раз и находится в том периоде своего развития, когда он любит в себе именно рождающегося отца. Вот он и увидел в своем сне вообра­жаемую смерть отца, поскольку в нем угадал единственного мужчину своей матери, единственного в доме мужчину... Конечно, он обра­довался, что занял отцовское место, и это доказывает, что отца он любит, поскольку иначе не захотел бы оказаться на его месте и не хотел бы обрести свою мужскую идентификацию таким образом.

Доменик рассказывала эту историю об Экторе трем канадкам, чтобы показать, насколько мы можем быть полезны при профилактике тех конфликтов, которые могут возникнуть в семье, когда ребенок входит в «Эдипов возраст», помогая родителям и детям, объясняя, что с ними происходит, не прибегая при этом к глобальному пси­хоанализу... Для этого надо понять, какие стадии развития проходит ребенок и что, чем чаще мальчик мечтает о смерти отца, тем более любящим и хорошим сыном, уважающим своего отца, он становится.

И тут Клод, который у нас впервые, Клод, пришедший к нам вместе с папой и откровенно радующийся отцу, этот Клод, которому три месяца и восемь дней, начинает капризничать и орать. Его мать говорила, что этот ребенок никогда не плачет, всегда улыба­ющийся или по крайней мере спокойный. Тогда я начинаю рассуждать:

«Клод плачет; это нечто... Он начал плакать, когда Доменик стала рассказывать о том, как Эктор мечтал о смерти своего отца и как Эктор был при этом счастлив... Клод услышал, что говорили.» ... И тут же я говорю этому трехмесячному малышу: «Но Клод, ведь не ты видел во сне, что твой папа умирает, ты очень любишь своего папу и просто не можешь еще такое видеть, это Эктор видел во сне, а не Клод... Клод любит своего папу, и Клод еще слишком мал, чтобы думать о том, что его папа умрет». Клод тут

474

же успокоился. Посмотрел на маму, на меня, на Доменик, которая только что рассказывала об Экторе... И, успокоившись, снова за­улыбался, как обычно. Канадки, которые присутствовали при этом, были поражены: «В три месяца он понимает! Потрясающе!» Да, и не только понимает, но и следит за ведущимся рядом разговором, который может затрагивать его из-за возможного отрицания тех смыс­лов, которые важны для него, или же наоборот, разговор этот может касаться того, что он испытывает в этот момент, и поддержать его, в зависимости от того, что сказано. Это совсем не пустяки — разговаривать с ребенком. Он понимает временами куда тоньше и лучше, чем взрослые. Но «быть своим» — не это ли и значит «понимать»?