Пусть будет как есть

И ее действительно не волнует, просветленный ты или нет. Я вам говорю. Она не могла бы беспокоиться меньше.

Если ты просыпаешься или не просыпаешься, это в действительности все равно что мешок риса, падающий в Пекине. Настолько Существование заботит твое присутствие или отсутствие. И тогда всякий думает, что Существование проявляет заботу! О чем? «Обо мне». «Пожалуйста, позаботься обо мне! Помоги мне!» Ха‑ха. Оно тебя даже не знает. Ты мог бы достаться собакам и, быть может, Оно больше заботится о собаках, получающих еду, чем о тебе. Или не меньше или не больше. Может быть, Оно больше заботится о собаках. Потому что Бог становится собакой и, возможно, больше заботится о собаках.

С.: Так что насчет божьей милости, помещающей нас сюда?

К.: Милость никуда вас не помещает! Почему бы ей куда‑то вас помещать? Вы думаете, милость в вас нуждается?

С.: Нет.

К.: Вот видишь. Почему она должна тебя куда‑то помещать? Просто случайность.

С.: Как я здесь оказываюсь?

К.: Кто здесь? Посмотри, кто думает, что он здесь?

С.: Так когда нет никого…

К.: Где? Когда? Сейчас! Нет никакого тела[43]! Что такое это тело? Кусок пирога. Или много кусков.

С.: Так когда тело умирает, мы просыпаемся и снова спим и в этом состоянии тоже?

К.: Самость никогда не спит, Самость никогда не бодрствует. Как я только что пытался тебе сказать. Если Энергия просыпается в тебе или не просыпается, ей в действительности все равно. Существованию все равно, есть ли на этой земле 7 миллиардов или 70 миллиардов людей или нет людей. Это может быть 150 миллиардов кусков пирога. Это как большое празднование, но день рождения без тебя. Это всегда день рождения, много пирогов, много свечей.

С.: Так что можно сказать: теперь забудь о милости. Благодарность тоже образу.

К.: Благодарность – это все еще самонадеянность. Я благодарен потому, что со мной происходило что‑то, что мне нравилось. Ты можешь делать все, что угодно, не имеет значения. Осуждения нет. То существование никогда не судит то, что ты делаешь или не делаешь. Это только ты судишь свое проклятое деяние или недеяние. Есть этот маленький судья внутри, и ты всегда обвиняемый, и ты всегда пытаешься наказывать себя за что‑то, чего ты не сделал. Потому что это твоя игра. Ты чувствуешь себя очень важным, когда у тебя есть судья вроде действующей морально‑этической системы, и тогда ты говоришь себе, что ты сделал правильно и неправильно, и сравниваешь себя с другими. Это игра фантомов, просто старающихся выживать и быть важными.