Унесенные водкой

– Ну, не все, а процентов восемьдесят отрезвляются. Не поддаются лишь те, у кого интеллект слабый или дневник не ведут. Там, видите ли, дневник – обязательное дело. Через него, в основном, и уходит вся дурь.

– Да, да, у тебя в повести и об этом сказано. Сергей Николаевич замолкал, но затем вдруг обращался с вопросом:

– Неужели ты веришь?

– Во что?

– Ну, в этого... чудака. Ведь блажит, наверное, голову морочит.

Я на это отвечал:

– У меня статистика. Беседовал с каждым и домой ходил. И потом с некоторой обидой в голосе говорил:

– Мы с вами в газетах работали, не один десяток статей и очерков написали – разве мы хоть раз обманули читателя?

– Помилуй Бог, ни разу! Но тут уж больно дело необычное. Поверить трудно. Ну, сам посуди: если правда, то этот самый Шичко... – какое открытие подарил человечеству! Да ему за такое дело памятник золотой не жалко поставить.

– И поставят! Во всех городах и селах – и не только у нас в России.

– Да, да, – поставят. Только жаль, что мы с тобой этих памятников не увидим.

Заключение печальное, но, к сожалению, верное. Мир людской уж так устроен: он своих пророков долго не признает, а иных так и каменьями побивает. К несчастью, именно это и случилось с Геннадием Шичко.

Русский народ давно заметил мертвую хватку алкоголя, окрестил его Зеленым змием. Змий или Джон – весельчаки, они имеют и еще одну общую черту: верность жертве. Алкоголь следует за своей жертвой как преданный пес – до могилы. Я эту собачью преданность «огненной воды» видел на примере Сергея Николаевича и Екатерины Ивановны. Бывало, зайду утром: мои друзья трезвые, бодрые. Сергей Николаевич пишет, а Екатерина Ивановна на огороде трудится. Но если встречу их после обеда – оба они под хмельком, и не трудятся, и бодрости никакой нет. И это уже в те годы, когда оба они были слабы, часто болели. Сергей Николаевич продолжал работать над романом, возлагал на него большие надежды. Но роман как заколдованный: не подвигался. Его творец теперь не просто пил, а уходил в запой, и эти погружения случались все чаще и выбивали его надолго. Я ничего не говорил, а он оправдывался: «Не упиваюсь в усмерть, а пью понемногу, культурно, а видишь – работать не могу».

Приехал ко мне Геннадий Андреевич Шичко. Зашли с ним к моим друзьям. Сергей Николаевич сразу подступился к делу:

– Иван вот говорит, что алкашей отрезвляете.

– Да, отрезвляю.

– Извините, но мне как-то не верится.

– Многие не верят. Таких маловеров жены и матери ко мне приводят.

– Ну, меня жена не поведет, – усмехнулся Сергей Николаевич.