|
моими мужчинами довольно-таки жесткий рок. Я не всегда хорошо слышу свой собственный голос. А они - спят! Вы можете подумать, будто у моих собак, вынужденных приспосабливаться к тяжелым условиям существования, слух попросту притупился. Но тогда послушайте-ка, что происходит сейчас, когда я пишу эти строки. Тарахтит моя старенькая пишущая машинка. В углу комнаты, правда, негромко и не хард-рок, играет музыка - я люблю под нее работать. Девчонки мои блаженно развалились на кровати. Что еще делать в морозный денек, нагулявшись, наигравшись и перекусив, как не дремать в тепле и уюте? Под стук машинки я не всегда слышу входной звонок, но знаю, видела полчаса назад, что дворничиха затеяла уборку лестницы. Тогда она мыла и мела этажом выше нас. Вскинулись, хотя и не залаяли, мои собаки. Прислушиваюсь. Ни звука. Но собаки врать не станут, и я выхожу через другую комнату в прихожую. Ну, так и есть! Дворник легонько задевает метлой с тряпкой нашу дверь. Собаки услышали и отреагировали только тогда, когда дело дошло до наших с ними владений. Что ж на посторонние шумы-то внимание обращать! А если они слышали звуки уборки и раньше, то какова же мощность их слуха? Способность к избирательному восприятию, обусловленная значимостью той или иной информации, известна и у человека. Так мать, крепко спавшая при артиллерийском обстреле, вскакивает при первом же изменении дыхания своего ребенка - при всей хрестоматийности этого примера он все же весьма показателен. Так мой Юрка, обычно безмятежно спящий под любые шумы и грохоты, мгновенно вскинулся, когда во входную дверь поцарапалась когтями похищенная тремя днями раньше Каська. Существующие объяснения этого феномена не столько проясняют дело, сколько его затуманивают, но ясно лишь одно: дело тут ни в какой не физиологии, а в чисто психических процессах. Звук своей машины они узнают тогда, когда она и во дворе-то еще не — 195 —
|