Кундалини. Эволюционная энергия в человеке

Учитывая всю значимость природы физических и психических метаморфоз, необходимых для духовного раскрытия, я нисколько не удивляюсь тому, что пришлось мне испытать. Ведь мистическое состояние представляет собой последний и самый отважный шаг в том путешествии, которое начал человек, поднявшись с четверенек на ноги. Оно завершится после испытаний и страданий, после пере­живания блаженства развоплощенного бытия; оно завершится, но не со смертью, а с окончанием срока, отпущенного всему человече­ству. Путь, лежащий перед ним, столь труден и запутан, что потре­буется вся его сила воли, все его интеллектуальные способности, чтобы пройти по нему шаг за шагом, пока впереди не обозначится цель.

Когда я проснулся на следующее утро, оказалось, что я слиш­ком слаб и не могу сразу же подняться с кровати. Потому я оставал­ся лежать, прокручивая в уме страшные события ночи, и слезы благодарности катились по моим щекам, когда я думал о божествен­ном вмешательстве, спасшем меня в самый критический момент моей жизни. Чем больше я думал об этом, тем больше склонялся к мысли, что сверхчеловеческая сила, действующая через мой мозг, дала мне знать, как следует действовать, чтобы спастись в той от­чаянной ситуации, когда я не мог рассчитывать на помощь со сторо­ны. Никакая сила на земле не могла бы спасти меня от смерти или безумия, никакое лекарство не могло бы облегчить моих страданий. Казалось, что это знание было изначально вложено в мой мозг, что­бы спасти мое тело от экспериментов целителей, ровным счетом ни­чего не знающих о причине моей болезни, и избавить мою нервную систему, находящуюся в столь плачевном состоянии, от разрушите­льного действия лекарств, которые могли сыграть роль ядов. Неда­ром с первых же дней своей болезни я не желал обращаться к ме­дикам. И дело не в том, что я не испытываю уважения к людям этой профессии, а в том внутреннем знании, что причина моей болезни лежит вне компетенции современной медицины.

С чувством облегчения я, наконец поднялся с постели, как чело­век, которого долгие часы сжигал жестокий внутренний огонь, и вдруг каким-то чудесным образом, не только огонь оказался зага­шен, но и боль от ожогов полностью прошла. Я стал изучать свое от­ражение в зеркале — лицо было все еще бледным и истощенным, но безумное выражение практически исчезло, и глаза утратили маниа­кальный блеск. На меня смотрело лицо ослабевшего после продол­жительных страданий, но совершенно нормального человека. Язык все еще сохранял следы белого налета, пульс был слабым и неров­ным, но все остальные симптомы, свидетельствующие о состоянии моих органов, пришли в норму, и мое сердце от радости подскочило в груди. Живое излучение, исходящее из места расположения Кундалини, распространяющееся по всем нервам и наполняющее мои уши странными звуками, а мозг огнями, не уменьшилось, однако сейчас поток казался теплым и приятным — он чудесным образом успокаивал и исцелял измученные ткани и клетки.