|
Итак, предлагаемое Ведантой решение вопроса состоит в том, что мы не связаны, но уже и теперь свободны. Кроме того, она предостерегает нас, что говорить или думать будто бы мы связаны опасно; что это заблуждение, самогипноз. Как только вы сказали: "я связан", "я слаб", "я беспомощен", – горе вам, вы сковали для себя новую цепь. Никогда не говорите этого, никогда не думайте этого. Мне рассказывали об одном человеке, который жил в лесу, на берегу реки, и день и ночь повторял: "Сивогат" – я Блажен. Однажды на него напал тигр, и люди с другого берега слышали, как он, пока у него был голос, даже в пасти тигра повторял: "Сивогат", Были люди, которые, когда их резали на куски, благословляли своих врагов и говорили: "Я – Он! Я – Он! И ты также! Я свободен, и совершенен, и таковы же все мои враги! Вы – Он, и я тоже!" И таких людей было много. Но и в религии дуалистов есть великие и удивительные вещи. Удивительна их идея о личном Боге, отдельном от природы, Которому мы должны поклоняться и Которого должны любить. Иногда она очень утешительна. Но, – говорит Веданта, – утешение, происходящее не естественно, а от усыпления, похоже иногда на то, что производится морфием. Со временем оно влечет за собой слабость, а теперь больше, чем когда-либо прежде, миру недостает силы. Слабость, говорит Веданта, – причина всех несчастий в мире, единственная причина всех страданий. Мы несчастны, потому что слабы. Мы воруем, грабим, лжем и совершаем всякие преступления, потому что слабы. Где нет ничего ослабляющего нас, там не будет ни смерти, ни печали. Мы несчастны вследствие заблуждения. Отбросьте заблуждения, и все тревоги исчезнут. Это ясно и просто. После всех философских споров и акробатической умственной гимнастики, мы приходим обратно к единственной религиозной идее, самой простой, какая только есть в мире. Монистическая Веданта это простейшая форма, в которую вы можете облечь истину. В Индии и во всех других странах люди страшно заблуждались, обращая внимание не на принципы, к которым приходили, а на процесс, приводящий к этим принципам, и это ужасно запутывало вопрос. Великие логические и философские теоремы устрашали их. Они думали, что такие вещи не всеобщи, не могут служить поучением в повседневной практической жизни, и что под видом такой философии может распространиться страшная распущенность в жизни. Но я решительно не согласен с тем, что учение о монистических идеях может иметь следствием ослабление, безнравственность и т.п. Я верю, что оно единственное лекарство для мира. Если монизм верен, зачем людям пить воду из канавы, когда перед их дверью поток жизни? Если верно, что все чисты, почему не провозгласить это миру тотчас? Почему не объявить это громогласно во всеуслышание как святых, так и грешников, мужчин, женщин и детей, великих и малых, почему не учить этому всякого рожденного и даже того, кто еще придет в мир, человека на троне или уличного метельщика, богатого и бедного? Я царь царей; нет царя высшего, чем я! Я Бог богов; нет бога высшего, чем я! — 97 —
|