Синтез йоги

Таково обычное движение, посредством которого то, что могло быть сначала лишь смутным обожанием некой идеи Божественного, принимает внешние свойства, и затем, однажды ступив на путь Йоги, обретает внутреннюю реальность и интенсивное переживание божественной любви. Но есть более интимная Йога, которая с самого начала состоит из этой любви и осуществляется только путем интенсивности её томлений без другого процесса или метода. Все остальное приходит, но происходит из этого, как лист и цветок из семени; все другое не является средством развития и осуществления любви, но излучением любви, уже растущей в душе. Это путь, которым душа следует, когда, может быть, ещё занятая обычной человеческой жизнью, она услышала флейту Божества на ближней опушке тайного леса, и более не владеет собой, не имеет удовлетворения или отдыха, пока не нагонит, не схватит и не завладеет божественным флейтистом. Это и есть, в сущности, сила самой любви в сердце и в душе, обратившихся от земных предметов к духовному источнику всей красоты и восторга. В этом искании живут там всякое чувство и страсть, все настроения и переживания любви, сосредоточенной на верховном предмете желания, стократно превосходящей высочайшую точку интенсивности, возможную для человеческой любви. Есть взволнованность всей жизни, освещенность неуловимым образом, неудовлетворенная тоска по единственному предмету сердечного желания, сильная нетерпимость ко всему, что отвлекает от 4 этого единого занятия, острая боль от препятствий, стоящих на пути завладения, совершенное видение всей красоты и восторга в одной единственной форме. И есть там все многочисленные настроения любви: радость мечтаний, поглощенность мысли, восхищение осуществлением встречи, наслаждение объятий, боль разделения, ярость любви, слёзы страстного стремления, возрастающий восторг воссоединения. Сердце является местом действия этой верховной идиллии внутреннего сознания, но сердце, которое подвергается нарастающему духовному изменению и становится раскрывающим лепестки лотосом духа. И как интенсивность его поисков превыше высочайшей силы обычных человеческих чувств, так и восторг и завершающий экстаз находятся превыше досягаемости воображения и вне возможности выражений речью. Ибо это – восторг Божества, который превосходит человеческое понимание.

Индийские последователи Бхакти придали этой божественной любви мощные формы поэтических символов, которые в реальной сути не столько символы, сколько внутренние выражения истины, никаким другим способом не передаваемой. Бхакти использует человеческие отношения и видит божественную личность не просто как символы, а потому что существуют божественные отношения верховного Восторга и Красоты с человеческой душой, по отношению к которым человеческие отношения являются несовершенной, но все же реальной копией, и потому что Восторг и Красота – не абстракции или качества совершенно неощутимой метафизической сущности, но само тело и форма верховного Бытия. Это живущая Душа, по которой томится душа Бхакта; ибо источник всей жизни – это не идея, не понятие, не состояние существования, но реальное Существо. Поэтому во владении божественным Возлюбленным вся жизнь души удовлетворена, и все отношения, посредством которых она находит себя и в которых она себя выражает, полностью осуществлены; следовательно, также, посредством любых из этих отношений Возлюбленный может быть найден, хотя те из них, которые допускают наибольшую силу, всегда представляют собой отношения, в которых за ним можно следовать наиболее интенсивно и завладеть им с глубочайшим экстазом. Его ищут внутри в сердце и потому отдельно ото всего посредством обращенной внутрь сосредоточенности существа в самой душе; но его также видят и любят везде, где он проявляет свое бытие. Вся красота и радость существования воспринимается, как его радость и красота; его обнимают духом во всех существах; экстаз любви, которым насладились, изливает себя во всеобщую любовь; все существование становится излучением его восторга, и даже в самом своем внешнем проявлении преобразовывается в нечто другое, чем внешняя видимость. Сам мир переживается как игра божественного Восторга, Лила, и то, в чем мир теряет себя, есть небеса блаженства вечного единения.