Синтез йоги

Конечно, страх входит в отношения господина и слуги, и даже в отношения отца и дитя, но только на человеческом уровне, когда контроль, подчинение и наказание преобладают в них, а любовь, более или менее, принуждена скрываться под маской авторитета. Всевышний, даже как Господин, никого не наказывает, не угрожает, не принуждает к послушанию. Сама человеческая душа свободно приходит к Богу и предлагает себя его непреодолимой силе, чтобы он мог подхватить и поднять её к своим собственным божественным уровням, и дать ей эту радость совершенного владения Бесконечным конечной природой и радость служения Высшему, благодаря чему приходит свобода от эго и низшей природы. Любовь – это ключ к этому отношению, и такое служение, dasyam, в индийской Йоге является счастливым служением божественному Другу или страстным служением божественному Возлюбленному. Повелитель мира, кто в Гите требует от своего служителя, Бхакта, быть в жизни ничем более, как его орудием, ставит это требование как товарищ, советчик, высшее Я, и описывает себя как Господа всех миров, являющегося другом всех творений, sarvalokamehe svaram suhrdam sarvabhutanam; оба отношения в действительности должны идти вместе, и ни одно не может быть совершенным без другого. Таким образом, это не отцовство Бога, как Творца, кто требует послушания, поскольку он создатель нашего бытия, но отцовство любви, которое ведет нас к более тесному душевному союзу Йоги. Любовь – действительный ключ в обоих, а совершенная любовь несовместима с допущением мотива страха. Близость человеческой души ко Всевышнему – это цель, а страх всегда устанавливает барьеры и дистанции; даже благоговение и почтительность к божественной Силе являются знаком дистанции и разделения, и они исчезают в близости единения любви. Кроме того, страх принадлежит низшей природе, низшему я, и в приближении к высшему Я должен быть отложен в сторону прежде, чем мы сможем войти в его присутствие.

Эти отношения божественного отцовства и еще более тесные отношения с Божественным, как с Матерью-Душой Вселенной, берут начало в другом раннем религиозном мотиве. Один тип Бхакта, говорится в Гите, это приверженец, который подходит ко Всевышнему, как к исполнителю его желаний, подателю благ, удовлетворяющему потребности его внутреннего и внешнего существования. «Я приношу моему Бхакта,– говорит Господь,– его имение и обладание добром, yogaksemam vahamyaham. Жизнь человека проходит в хотениях и нуждах, и потому желания присутствуют не только в его физическом и виталическом, но и в его ментальном и духовном бытии. Когда он начинает сознавать великую Силу, правящую миром, он приближается к ней с молитвой о выполнении его нужд, о помощи на его каменистом пути, о защите в его борьбе. Каковы бы ни были незрелости в обычном религиозном подходе к Богу через молитву, их много, и особенно то отношение, которое воображает, что Божественного можно умилостивить, подкупить, прельстить, добиться молчаливого согласия или снисхождения восхвалениями и мольбами, и часто не заботится о том, в каком духе к нему приближаются, все же этот виток в направлении ко Всевышнему представляется необходимым движением нашего религиозного бытия и покоится на вселенской правде.