|
Если же речь заходит о выяснении отношений, то сам факт выяснения означает, что чья-то правота или неправота не может быть ни доказана убедительно, ни опровергнута. И если у людей (коллективов, стран, народов) есть мозги, они будут выяснять не отношения, но варианты достойного выхода из ситуации. Истина — вещь трудно достижимая, но иллюзия обладания ею — ужасна. Человек настолько ленив от природы, что в большинстве случаев вряд ли способен причинять зло нарочно, поэтому любые, даже самые жуткие вещи делаются, как правило, при полной убеждённости в своей правоте. На самом деле добро и зло — это всего лишь философские категории, притом весьма расплывчатые. Вот один из бесчисленного множества примеров. Когда-то, ещё при социализме физрук одной из школ в Средней Азии на весенних каникулах организовал старшеклассникам экскурсию в предгорья Памира. На третий день пути его укусила гюрза, но оказалось, что сыворотку забыли. Парень сделал всё, как полагается — надрезал кожу, высосал кровь, прижег ранки, но рука раздувалась на глазах. В отчаянии он разослал ребят по окрестностям и вскоре примчался на лошади старый чабан, кочевавший неподалёку с отарой. Он осмотрел руку и сказал: надо ехать быстрее, потому что медпункт далеко. К этому времени рука учителя превратилась буквально в бревно. Старик усадил его за спину и пустил коня в галоп. Через какое-то время учитель начал терять сознание, и тогда чабан сказал: — Слезай, ты уже не можешь ехать, надо идти пешком. На что парень, буквально свалившись на землю, ответил что всё кончено. Тогда старик поднял его силой и буквально гнал несколько часов с криком и руганью, иногда стегая камчой. Когда, уже в сумерках, они добрались до аула, врач констатировал, что сыворотка без надобности, от физической работы яд в крови перегорел и человек будет жить. Насилие над умирающим, в сущности, человеком — это добро или зло? Конечно, чабан мог пожалеть парня, но тогда бы тот умер. В данном случае старик безошибочно знал, что именно следует делать, а такое знание добывается умом и опытом. Рассмотрим астейю и апариграху, их обычно считают категориями взаимодополняющими. Действительно, непринятие даров и не присвоение чужого отчасти совпадают, в русском языке есть для этого слово «нестяжательство». На Первой конференции по йоге (1989) Айенгару задали вопрос: — Как вы относитесь к тому, что ученики платят вам деньги? Не противоречит ли это яме — нияме? Он ответил так: — Я профессионал, йога — моя жизнь. Поскольку, как и в любом деле, я расходую при этом энергию и время, это должно быть компенсировано. Я ничего не требую, люди дают мне столько, сколько считают нужным. От бедняков я принимаю только благодарность. Но получать плату с богатых — почему нет? Как бы я сумел, не имея средств, построить этот огромный центр в Пуне, который посещают тысячи людей? И как мог бы жить и учить йоге? — 73 —
|