На пути к метабизнесу

Так что же дала нам индустриализация? Дала возможность выиграть войну в 1941-45 гг.? Германия проиграла войну и это не оказало на нее столь катастрофических последствий, как на нас наша победа.

Никакой героический труд не дал и не даст возможность компенсировать решение проводить индустриализацию. Это глобальная стратегическая ошибка. Стратегические ошибки вообще не исправляются напряженной работой. Стратегические ошибки исправляются с помощью принятия новой стратегии.

Промышленность создавалась с одной целью, нужно было создать пролетариат, который, видимо, при помощи классового чутья и привел бы нас к коммунизму.

«Смысл индустриализации — одного из главнейших мероприятий государства в 20-30-х годах нашего века — отнюдь не исчерпывается тем, что эта мера усилила обороноспособность страны, одновременно поднимая, хотя и черепашьими темпами, ее материальный уровень. Смысл индустриализации еще и в том, что она произвела насильственную ломку психологии крестьянства и интеллигенции, заставив Россию, как выразился один иностранный журналист, «мыслить машинами», а в обществе установить тот психологический режим, при котором все расценивается мерилом практической полезности, все чувствуют себя винтиками в гигантской машине и считают это нормой, режим при котором вырождается искусство, становится государственной проституткой литература, умирает религия, опошляется культурное наследие и выхолащивается этика: психологический режим бездуховности.

Даниил Андреев «Роза Мира»

Отношение к духовности отцов-основателей предельно ясно отражает следующая цитата:

При разумном строе... духовный элемент, конечно, будет принадлежать к числу элементов производства и найдет свое место среди издержек производства и политической экономии.

Ф. Энгельс (Второе издание сочинений К. Маркса, Ф. Энгельса — 1,555)

Перед пролетариатом (продуктом индустриализации) у власти до сих пор какой-то мистический страх.

Парадигма, что пролетариат — гегемон, видимо, сидит уже на генетическом уровне. А это уже лет пятьдесят не так. И до этого вряд ли когда-нибудь роль пролетариата в России (и не только в России) была ведущей.

Я живу в стране, где рабочий класс остается гегемоном уже пятое десятилетие. Что же создал он, кроме все тех же ценностей материального ряда да всевозможных технических, производственных усовершенствований? Скажут, может быть: а как же вся рабочая интеллигенция, то есть выходцы из рабочей среды, становящиеся инженерами, экономистами, юристами, учеными, литераторами? Но это не рабочий класс: это — те, кто его перерос, кому нечего больше делать в этой среде и кого навсегда отделили от этой среды и характер деятельности, и круг интересов, и материальные условия жизни. Монах, расписывавший фресками храм, оставался монахом; помещик, писавший у себя в усадьбе или в своем городском доме романы, поэмы и картины, оставался помещиком; буржуа, посвящавший свой досуг искусству и науке или предавшийся меценатству, оставался буржуа; и крестьянин, сочинявший былины или расписывающий утварь, оставался членом своего класса. Но рабочий, становящийся интеллигентом, тем самым перестает быть рабочим. И того, что создала эта интеллигенция, не приходится принимать к рассмотрению, когда мы говорим о том, что создал этот класс как таковой.