Вопреки абсурду. Как я покорял Россию, а она - меня

Для нас это было знаком: правление сомневается в нашей способности добиться решения вопроса об импортных пошлинах.

Мы отдавали все силы работе и не допускали даже мысли о том, что наш полностью готовый к открытию магазин с практически укомплектованным штатом сотрудников будет полгода простаивать. И все это исключительно из-за нерешительности правления компании.

Как сообщить соратникам, что наша собственная компания вдруг не позволяет нам открываться, было за пределами нашего понимания.

Естественно, я в целом уважал желание Кампрада добиться единства мнений в правлении, но в данном случае это единство достигалось за счет дополнительных трудностей для российской команды. Вне себя от злости я написал Ингвару не самое дипломатичное письмо, в котором упрекал правление в некомпетентности и профнепригодности. Позже Ингвар рассказывал, как это письмо несколько раз отправлялось с его письменного стола в мусорную корзину и обратно, но в конце концов он все-таки решил мне ответить. В письме, которое я получил, – как всегда, написанном Ингваром от руки, – он точно так же, не стесняясь в выражениях, прокомментировал, что не мне, допустившему за годы работы в ИКЕА столько промахов и ошибок, выступать в данном случае судьей. Обмен этими резкими письмами на какое-то время остудил наши отношения. Это была не первая их проверка на прочность, поэтому мы оба прекрасно знали, что разлад вряд ли продлится долго.

Мои личные отношения с Кампрадом за то время, что я провел в ИКЕА, бывали всякими – от теплых и дружеских, когда мы общались очень тесно, до совершенно холодных. Ингвар – чрезвычайно яркая и сильная личность, находиться с ним рядом психологически очень непросто, поэтому периоды охлаждения иногда воспринимались как возможность перевести дух. Но все время мы сохраняли друг к другу глубокое уважение.

БОРЬБА СО СВОИМИ

В знак слабого, но демонстративного протеста против решения правления мы назначили новую дату открытия на 22 марта 2000 года, за неделю до истечения рекомендованного нам срока. Мы торопились как можно быстрее запустить рекламную кампанию, чтобы уже ничего нельзя было изменить. По-детски наивно, конечно, но уж очень хотелось! Даже несмотря на то, что российскому правительству еще только предстояло внести изменения в пиши об импортных пошлинах.

То, что мы рискнули официально объявить дату открытия, не дожидаясь выполнения главного условия, при котором это открытие вообще было возможно, только сейчас кажется мне нелогичным. Возможно, это потому, что изменению импортных пошлин мы уделяли столько сил, что даже не допускали мысли о неудаче. Для нас альтернативы не существовало – мы открываемся, и точка.