|
Что там в шалаше? Да хоть что. Розовый слон или семейная парочка, возмущенная вторжением, или детский сад, или индейцы с перьями – сейчас это было совершенно всё равно. Если есть желание узнать – что там внутри, то что может его остановить? Агрессия, стыд, неловкость – всё это отошло в сторону, как призраки рассеиваются при утреннем свете. Легко вспомнить, как когда-то все эти эмоции испытывались, придавливая и истощая, но прямо сейчас словно стена ограждала его от них, и призраки не имели силы – они беспомощно бились об эту стену, и отчетливо ощущалась твердость преграды, которую не могут и не смогут пробить эти вялые привидения. Подойдя к шалашу, от отодвинул закрывающий вход плетеный навес и широким шагом вошел внутрь. Все, что он увидел – это четыре глаза, которые с изумлением уставились на него из-под спальников. - Ладно. – Мэй прикончила бутерброд с сосисками, зажаренными тут же на плоту на костре. – Вкусно, блин. Мэй облизала пальцы и хищно посмотрела на бутер, который доедала Элли. Та уловила её взгляд и показала ей кулак, спрятав еду за спину. - Фиг тебе. - Ладно, я тебе припомню, - пробормотала Мэй. - Найтик, - обратилась она к гиду, - еще есть сосиски? Тот кивнул и молча полез в большой ящик, стоящий рядом. - За что я тебя люблю, Найтик, так это за то, что у тебя всегда всё есть, и ещё за то, что тебя не слышно, - добавила Мэй и повернулась к Андрею. – Значит, ты прилетел сюда, поехал куда-то, заблудился как-то, случайно увидел наш проплывающий плот и залез на него? Андрей мрачно кивнул. Пока Мэй и Элли не спеша одевались и вылезали из шалаша, он тупо сидел рядом с гидом, который разжигал уголь и готовил завтрак, а можно было бы и не сидеть тупо, или сидеть, но не тупо, а придумать что-нибудь хоть немного более вразумительное… теперь же приходится стыдливо уводить глаза и делать вид, что не чувствуешь сарказма в вопросах. - Ладно, ладно, - примирительно кивнула Мэй. – Как бы там ни было, ты попал к нам, а попав к нам, ты попал… в эксперимент! - Опять? – вырвалось у Андрея. Элли бросила на него странный взгляд, но промолчала. - Кому опять, а кому снова, - с одной ей понятным смыслом выразилась Мэй. – Ты теперь у нас станешь социологом, понял? Будешь лицезреть, так сказать, эпохальные опыты с построением абсолютно гибкого общества. Увидев его недоуменное лицо, Мэй кратко пересказала то, что услышала от Элли. - Разрешаю вести полевые записи, - милостиво кивнула она. – Если есть чем… - В смысле – если есть мозги? - Ну и это тоже, - буркнула Мэй и отвернулась. – И это тоже… — 67 —
|