|
Мэй тоже о чем-то задумалась. - Получается, что люди будут бояться инициативы, если в результате они могут совершить ошибку и понизить свой коэффициент? Мне кажется, это неправильно. - Это неправильно, - согласилась Элли. – Поэтому всё не совсем так. Если какой-либо человек отменяет предыдущее решение, то при этом он может своим решением не снижать коэффициент у автора того решения, или снизить его не в полной мере – это, на самом деле, распространенная практика. Так поступают тогда, когда есть основания предполагать, что тот человек именно ошибся – не всё предусмотрел, слишком поторопился и так далее. Ошибаться могут все, это само собой. И тот, кто что-то делает, непременно в чем-то будет ошибаться, но ошибка ошибке рознь, и каждый это учитывает, составляя своё мнение по данному вопросу. - Интересно, а как они… - Стало интересно? – смеясь перебила её Элли. – Может всё-таки поедем, посмотришь своими глазами? - Почему ты меня уговариваешь? Тут явно не чисто, а? Мэй подползла к Элли, взяла её за голову обеими руками и уткнулась носом в нос. - Почему ты так настойчиво меня зовёшь? Должна быть причина. - Ты мне интересна, ты мне нравишься, вот и причина. - А я тебе не верю…, - медленно проговорила Мэй, ещё потерлась носом о нос Элли, перевела взгляд на её губы и, немного помедлив, поцеловала её. Элли ответила на поцелуй, и их губы снова соприкоснулись. Мэй подползла поближе, навалилась на Элли, перевернув её на спину, и стала целовать её лицо – губы, глаза, щеки, снова губы… Элли просто валялась и отдавалась ласкам, раскинув в стороны руки. - Приятно…, - прошептала она. – Очень приятно… - Может быть, я влюбилась в тебя, а? – Мэй положила руку на грудь Элли, подержала её немного, слегка потискивая, затем пролезла рукой снизу под майку и положила ладонь на её голый животик. – Может быть, я тебя люблю? Элли открыла глаза. - Ты любила когда-то девочек? - Нет… но кажется, мечтала когда-то об этом. Когда-то давно, когда мне было ещё [… этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200…]… я тогда была очень легковозбудимой, любая картинка с голым телом, будь то изображение парня или девушки, вызывала во мне такое сильное возбуждение, что перехватывало дыхание, могла начать кружиться голова. Я очень хотела трахаться, хотя и понимала, что это невозможно, что это очень опасно для парней, так как [… этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200…], и никто не будет рисковать своей свободой, своей жизнью. И я смотрела на парней, я так смертельно хотела, чтобы они трахали, тискали, целовали меня, и я понимала, что этого не будет никогда. Никогда. Это было так страшно… — 41 —
|