- Здравствуйте, - приветствовал ее Василий.
- И вы будьте здоровы. – доброжелательно отозвалась селянка. – Вам подсказать может что, чай не местные?
- Подскажите. Кто у вас здесь комнатку может сдать?
- Отдохнуть приехали? Надолго ль? Далече отсель? – сыпала вопросами словоохотливая собеседница.
- Из Москвы, - уклончиво ответил Василий.
- Ух ты, издалека. Ну уж вам-то тут точно понравится. Места тут, места! В пяти верстах речка-красавица! Рыбачить-то, поди, любишь, - подмигнула она Василию. – Да и девушке раздолье. Вот пройдет первый дождик – колосовики полезут. Грибы-то у нас отборные, все белые да красноголовки. Больших-то никто не берет, только крепенькие, молодые…
- Так все-таки, на счет комнатки… - прервал ее краеведческий экскурс Василий.
- А, ну так это вам к Харламычу надо. Евойная жинка в Красноярск к внукам уехала погостить на лето. А дом большой, вот он вас и поселит. У нас тут люди простые, под открытым небом не оставят. Не то что в вашей Москве. Муж-то мой в прошлом году был там. Господи, каких только страстей не понарассказывал. Прям как в сериалах этих ихних…
- А как пройти к Харламычу?
- Вы надолго приехали-то?
- На месяц, наверное, - вставилась в разговор Настя. Василий незаметно одернул ее.
- Ну, на месяц это хорошо, - разошлась было опять баба. – За месяц…
- Простите, пожалуйста, Харламыча нам как найти? – настаивал Василий.
- Харламыча-то? Да вам тут всякий покажет. Вот идете, как шли, а за пятым домом отсюда – поворот направо. Свернете, так и идите. До самого леса. Его дом крайний.
- Спасибо вам большое, - дружно закивали наши герои и поспешили ретироваться.
Харламыч оказался крепким высоким седым стариком лет семидесяти. Когда гости подходили к его дому, он окапывал яблоню в огороде.
- Доброго здоровьечка! – окликнул его Василий. – Вы будете Харламыч?
- И вам здоровья крепкого! Я. – старик отер пот со лба, выпрямился. - Медведев Викентий Харламович. Чем могу служить?
- Нам сказали, что вы комнатку сдаете.
- А чего ее сдавать? Старуха в городе, почитай до конца лета пробудет. Так что проходите да живите, коль хорошие люди. Сейчас вон яблоньку окопаю да самовар поставлю. Картошки сварю. Небось, проголодались?
- Спасибо, отец. Меня Василием зовут. А это – Настя, жена моя.
Молодые люди переглянулись. Настя ущипнула Василия за плечо и прошептала:
- Ишь, разошелся. Уже и жена.
- Тихо ты, видишь, какие люди здесь, насколько душой чистые. Они бы иначе и не приняли. А даже если примут и не возразят, неловко будет.
- Ну что стоите, шепчитесь, - вмешался дед, - давайте в дом!
За чаем Харламыч потчевал их разными вареньями – малиновым, морошковым, черничным. Рассказывал о своей жизни, здешних местах. Настя и Василий, привыкшие к мышлению и образу жизни мегаполисов, не переставали дивиться той чудной ауре чистоты, простоты, открытости и искренности, которая окружала старика. Вот она, наверное, та русская душа, которой восторгались поэты, та душа, которой при свете неоновой иллюминации не сыщешь. Как легко дышится рядом с таким человеком, не таящим ничего, не лукавящим, по-настоящему улыбающимся, по-настоящему грустящим.
— 77 —
|