Настя задумалась. Было понятно, что слова эти Вася адресовал лично ей. И понятно было, что как раз она-то не то, чтобы не помнила о нежности и хрупкости – просто не позволяла себе проявить их, посчитав когда-то и зачем-то непозволительной и опасной слабостью. Возможно, с этим давним решением и было связано то, что она не давала мужчинам возможности проявить себя, проявить ту самую силу, сама потом разочаровываясь в них и их кажущейся слабости и безынициативности. 7 В половину двенадцатого четвертого июня Василий припарковался возле пансионата "Буревестник". Место для машины нашел с трудом – народу на конференцию съехалась тьма. Пока ехал из Питера, полнеба заволокло тучами, а вторая половина на удивление была ясной, так, что в окнах шестнадцатиэтажной башни главного корпуса пансионата блестело солнце. Когда Быков подходил к зданию, внезапно блеснула молния, как бы рассекая вспышкой света все строение сверху донизу. Громыхнул гром и от неожиданности Василию показалось на долю секунды, что высотное здание сейчас обрушится и погребет его под обломками. "Так и не узнают, - усмехнулся он, - международные светила о моем методе. Впрочем, и сами двести или триста гордых поклонников и продолжателей великого пути индивидуации тоже превратились бы в прах. Впрочем, если смотреть с масштабов вселенной, или даже с высоты тучи, метнувшей молнию, все мы и так прах, не зависимо от того, кто из нас насколько постиг свою Тень и прозрел Самость". Василий еще раз усмехнулся – эвона, в какую философию его потянуло. "Зачем я, собственно, приехал на эту конференцию? Неужели меня еще до сих пор обольщает мысль когда-нибудь встать в один ряд с великими параноиками – учителями человечества?" Честно ответить на этот вопрос он не смог. Отмазка, что он приехал просто потусоваться, вспомнить молодость и пообщаться с собратьями по цеху, выглядела неубедительно. Быков уже входил в конференц-зал и внимание его переключилось от абстрактного философствования к атмосфере происходящего. Зал на пятьсот мест был почти полностью заполнен. Очень много молодежи. В президиуме Василий увидел в основном знакомые лица, как русских, так и иностранцев. Две-три знаменитости европейского масштаба. В речь докладчиков Быков не вслушивался. Прикрыв глаза и откинувшись на мягком сидении, он пытался создать образ своего доклада. В прежние годы он никогда не читал по бумажке, старался импровизировать. Отметил, что волнуется – потечет ли поток импровизации сейчас. Ведь сегодня он впервые за несколько лет выбрался "в люди". "- Давненько я не брал в руки шашек! - Знаем, как вы плохо играете," – издевался над его мальчишеским волнением внутренний голос, который, впрочем, вполне мог быть манифестацией кого-то из богов – не Велеса ли? Возможно, что ироничная фигура Велеса стояла за многими фразами того же Гоголя. Да и не только его… — 63 —
|