|
17 Утро Василия начиналось в двенадцать, а то и в час дня с торжественного выхода в коридор в семейных трусах, потягиваясь и покрякивая. Он ставил себе двухлитровую клизму, после принимал контрастный душ. Затем, уже совместно с Настей, выпивал на кухне стакан свежевыжатого апельсиново-яблочного сока. На этом оздоровительные мероприятия, равно как и оптимизм, завершались. Часом позже он обедал. Готовила Настя, избавляя нелюдимого Василия от лишних светских контактов в ресторанах и кафе. Затем приходили пациенты, а вечером, по обыкновению, Быков сидел за бокалом коньяка или виски, глядя вникуда. Общались они очень мало – несколько бытовых реплик за едой или вечером. За два с лишним года затворничества Василий начал забывать навыки нормального общения. У него не было ни друзей, ни женщин, ни светских раутов – только пациенты. На следующее утро после неожиданного предложения Насте, он пожалел, было, о своем пьяном порыве. Опять женщина в доме, да еще и малопривлекательная… Однако, что-то в его сердце отзывалось на присутствие Насти, оттаивало – но не более, чем когда в доме появляется собака или кошка. Стало несколько уютнее в душе. Просто оттого, что кто-то живой присутствует рядом. Книгу он, конечно же, не собирался писать – слишком печальным был прошлый опыт… Книга была отговоркой. Куда важнее было скопировать ее состояние бесстрашия перед смертью. Но и с этим Василий как-то не торопился. После непростых телефонных разговоров с мамой и шефом пути отступления домой для Насти были отрезаны. Ее вдохновила идея книги и свободной, неограниченной никакими рамками творческой деятельности. Василий был замкнут, на ее вопросы, когда же они займутся разработкой сюжета, отвечал неохотно и неопределенно. Настя, привыкшая к активным контактам и бурной социальной жизни, и совершенно не приученная вести домашнее хозяйство, будучи запертой в четырех стенах, чувствовала себя крайне неуютно. Она надеялась, что они все-таки примутся в ближайшее время за коллективное творчество, но к третьему дню совместной жизни, глядя на угрюмое лицо Василия она уже не помышляла о роли спасительницы. Ситуация начала ее угнетать и раздражать. Днем и вечером, пока Василий принимал пациентов, она убегала из дома, гуляла по Питеру, встречалась с приятелями студенческой поры, однако и это не грело душу. У приятелей была своя жизнь, семьи, дети, - разделять Настины проблемы никто не хотел. Вечером пятого дня их жизни под одной крышей, когда Василий наливал себе вечерний бокал бренди, девушка не выдержала. — 18 —
|