|
Пока нам удается отрицать, что высшие силы поддержат наши начинания, мы можем спокойно ограничиваться низким "потолком" и довольствоваться малым. Фраза "я бы хотел(а), но" нередко оказывается симптомом синдрома "да, но". Духовные опыты кажутся нам чем-то подозрительным. Некоторым страшно или неловко переживать подобное. А если мы их отрицаем, то отказываемся и от духовной поддержки, и от творческих возможностей. Помните, фразой "здесь только чудо поможет" обычно пользуются, отказываясь приглашать его в свою жизнь. Людям, чья жизнь полна приключений, нередко приходится решаться на маленькие и большие скачки веры. Когда Карл Юнг отошел от друга и учителя Зигмунда Фрейда, он рисковал крушением карьеры. Идеи Фрейда, что мысли, поступки и образы рождаются в бессознательном отдельного человека, были тогда очень популярны и уважаемы. А Юнг осмелился возразить ему. Его собственные исследования привели к выводу, что все мы также черпаем из коллективного бессознательного и памяти рода. Его коллеги отвергли эту идею об океане сознания (основа любого мистицизма), посчитав ее примитивной. Им надоела вся эта "магическая" чепуха. Для них она была пережитком прошлого. А они – современными, здравомыслящими людьми. (И, очевидно, самоуверенными.) Они считали Юнга доверчивым неудачником, который разрушил блестящую карьеру и погнался за иллюзией – или скорее за собственным хвостом. Они еще больше отвернулись от него, когда он начал исследовать оккультные науки – египтологию, астрологию и и-цзин. Эти науки основаны на многозначительных совпадениях, сверхъестественном переплетении микро- и макрокосма, внутреннего и внешнего мира. Юнг назвал это переплетение "синхронностью". Его исследования и опыты убедили его в том, что невидимый духовный мир взаимосвязан, поддается влиянию и отзывается на мысли и действия в нашем земном мире. Современники Фрейда были убеждены, что такие наивные идеи, как синхронность Юнга, давно пройденный этап. Древние системы знаний давно устарели и заслуживают разве что улыбки. Юнг понимал, что рискует быть осмеянным и отвергнутым коллегами, но остался верен себе. Его личные духовные исследования положили начало великому и незаурядному труду, который будоражит воображение стольких людей даже через десятки лет после его смерти. А открытия в физике и математике, вроде морфического резонанса и Вселенной наблюдателя, только подтверждают, что теории Юнга не были ни устаревшими, ни преждевременными – они были вне времени. Когда у пожилого Юнга спросили о вере, тот ответил: "Я не верю... я знаю". Такие слова требуют немалой смелости. Что же именно он знал? — 176 —
|