|
Мы недалеко отплыли от острова, как Перун спросил, а хочу ли я, чтобы он сейчас поднял грозу. Я ответила, что на то его воля есть. Набежали сизо-черные тучи, ярко мелькнула молния, и пошел ливень. До того, как Перун поднял грозу, я снова увидела мелькнувший над ладьей образ птицы, а в самый разгар непогоды мне предстала другая картина: силуэт огромной рыбины, плавающей вокруг ладьи. Далее, словно поднявшись в воздух, я увидела, что таких чудо-рыбин - две и они плавают вокруг ладьи, образуя завораживающий, перетекающий сам в себя символ, напоминающий инь-янь. Мне было ясно, что движение этих рыб, отображающее древний символ, символизирует воссоединение мужского и женского начал. Гроза же означала акт некоего очищения от скверны, то есть отделение того, что условно можно назвать похотью, от эротики в более глубоком и даже священном смысле. А в целом, посещение этого острова принесло прочищение и оживление эротических каналов, более глубокое и утонченное восприятие половой сферы, и всего, что с ней связано, как на телесном уровне, так и на уровне сознания. Гроза разошлась, мы плыли по тихой воде, а я уже знала, что Перун готовит мне новую встречу. Я уловила образ девушки, царевны или царицы, ожидающей меня на определенном этапе моего путешествия. Ну, а до тех пор мы просто неспешно плыли, пока я не оказалась на цветущем лугу, где и дожидалась меня царевна, сплетая венок из цветов. Перуна рядом со мной уже не было. Царевна доплела венок и возложила мне его на голову, заливисто смеясь при этом. Внезапно мой щит и меч перестали казаться мне привлекательными, я почувствовала, что даже стесняюсь своего оружия, которое незамедлительно начало менять свой внешний вид: и щит, и меч, раньше казавшиеся мне олицетворением мощи и красоты, теперь заметно потускнели, кое-где на них проступила ржавчина. Я решила сложить их на землю, и склонилась перед царевной, также поклонившейся мне в ответ. Теперь я чувствовала себя гораздо свободнее, и, оглянувшись вокруг, увидела просторное цветущее поле, и на нем – множество прекрасных девушек в венках. Еще над полем я увидела радугу, и ясно различимый лунный диск над ней, хотя и стоял белый день. Это поле символизировало царство абсолютной женственности, где ни Перуну, ни ничему, что связано с мужским началом, не было места. Царевна объяснила мне, что все девушки, которых я вижу, - мои сестры, и призвала меня стать одной из них. Тем временем, девушки окружили меня и стали развлекать – катать лунный диск по радуге. В этом простом действии была заключена какая-то неуловимая, тонкая красота, и я, как зачарованная, наблюдала за этим зрелищем. Перун все не проявлялся, и мои щит и меч, отложенные в сторону, уже постепенно начали зарастать травой, но это меня не особо беспокоило. — 17 —
|