|
Вначале мы вынуждены оставаться спокойными, чтобы увидеть происходящее у нас внутри. Это необходимо для того, чтобы создать пространство, в котором мы являемся собой и наблюдаем это совершающееся всё время мышление. Как только нам приходит в голову, что можем наблюдать, как только мы начинаем думать об этом - всё кончено. Но однажды, внезапно, мы остаёмся в этом пространстве, в этой пустоте, в которой мы осознаны без малейшей мысли. Затем они начинаются снова, и мы говорим себе: «Эта мысль может длиться, а я могу оставаться собой». Или мы можем принять всё интеллектуально, следуя моей нити рассуждения, и это делают практически все. Все это вновь уловки ума, белее или менее понимающего то, что говорится. Мы остаёмся привязанными к одному или другому, мы хотим прояснить ту или иную деталь. Или (и это «или» не исключает предыдущего процесса) мы просто можем быть здесь, в состоянии неподвижности, в интеллектуальной тишине. Такую работу мы стараемся проделывать в группах, в этом состоянии тишины и неподвижности, в которой рассуждение, истина или ошибка в словах других людей воспринимаются как некий поток. Нечего, прибавить и нечего отнять, так как мы здесь, мы принимаем реальность, какая она есть. А реальность в это мгновение - чьё-то утверждение, которое в основном не нуждается в обсуждении. В итоге остаётся нечто, в чём мы можем распознать правду или ложь; другими словами, мы можем распознать истинность или ложность этого и можем что-то с этим сделать. Вот почему столь важно практиковать неподвижность, не только физически, но и эмоционально и интеллектуально, поскольку большинство людей постоянно реагируют, эмоционально или интеллектуально, на то, что сказано. Реагируя эмоционально, мы часто показываем, что застряли в эмоциях и привязаны к тому, что было сказано. Мы отождествляемся с чем-то одним и не слышим следующего, мы больше не способны понимать что правильно. Есть еще интеллектуальное отождествление, приносящее другой тип мысли. Мы не застреваем на чём-то, но запускаем свою последовательность ассоциативных мыслей, оправляемся в наши собственные размышления и снова больше не способны по-настоящему следить за тем, что говорится. Вот почему вначале лучше всего находится в состоянии эмпатического, восприимчивого слушания, слушания в неподвижности. После мы можем пересмотреть всё прозвучавшее, для многих даже очень полезно вновь изучить сказанное. Вот почему встречи записываются, фиксируются, раздаются как материал для изучения и так далее. Потому что есть время, когда мы можем использовать наш интеллект, наши мысли, чтобы интеллектуально понять переданную информацию и обдумать сказанное. После мы должны забыть о своём уме и доверить всё сознанию, этой «неосознанной осознанности», которая впитала информацию, и позволить работе происходить подсознательно. Однажды поняв, что такое медитация, мы больше не думаем о том, что такое медитация. Мы поняли, и затем мы медитируем. — 74 —
|