Селестинские пророчества

Но однажды, завтракая в одном кафе неподалеку от Лимы, я за­метила, что на меня глядит какой-то священник. Он подошел ко мне и объяснил, что случайно услышал, как я спрашива­ла у кого-то о Рукописи. Он не пожелал назвать свое имя, но согласился ответить на мои вопросы.

Чарлина слегка замялась, но, справившись с колебанием, продолжала, по-прежнему пристально глядя на меня.

— Он сказал, что Рукопись создана за шесть веков до нашей эры. Она предсказывает радикальные перемены в жиз­ни человечества.

— И когда они начнутся? — поинтересовался я.

— В конце двадцатого столетия.

— То есть, сейчас?

— Вот именно!

— И что же это за перемены?

Чарлина ответила не сразу. Когда она заговорила, ее сло­ва звучали медленно и выразительно.

— Священник сказал, что сутью перемен будет возрождение сознания, очень медленное. Это духовный процесс, но с религией он не связан.

Нам откроется новое знание о человеческой жизни на этой планете, о смысле нашего существования. Этот священник считает, что знание смысла жизни полностью преобразит наше общество.

Она снова помолчала, потом добавила:

— Дальше он рассказал, что рукопись делится на разделы, или главы, и каждый раздел посвящен какому-то откровению о жизни.

Рукопись предсказывает, что, в наше время, люди начнут последовательно постигать эти откровения, одно за другим, переходя, тем самым, от нашего теперешнего состояния к совершенно новой духовной культуре.

Я не сдержался и недоверчиво покачал головой.

— Неужели ты этому веришь?

— Как тебе сказать...

— Ты погляди вокруг, — перебил я, указывая вниз, на многочисленных посетителей ресторана, обедающих за столиками в зале. — Вот она, реальность. Ты замечаешь в ней ка­кие-нибудь перемены?

Не успел я договорить, как из-за столика в отдаленном углу зала раздался гневный выкрик. Слов я не разобрал, но кричали так громко, что все головы повернулись туда.

Я по­думал даже, не ограбили ли кого-нибудь снова, но оказа­лось, что это обычная ссора. Женщина лет тридцати пяти вставала из-за стола, гневно глядя на сидящего напротив мужчину.

— Не в этом дело! — воскликнула она. — А в том, что меня не удовлетворяют наши отношения! Понимаешь ты это? Не удовлетворяют! — Она овладела собой, бросила на стол салфетку и бросилась вон.

Мы с Чарлиной посмотрели друг на друга. Мы оба были поражены тем, что эта гневная вспышка разразилась как раз в ту минуту, когда разговор зашел о людях в нижнем зале. Нако­нец, Чарлина кивнула в сторону столика, за которым мужчина продолжал в одиночестве доедать свой обед, и сказала: