|
в) Пересобираю мир. Выделенные признаки можно попробовать объединять в нечто новое. Этот этап трудноват на начальной стадии, но со временем, когда я перешел к панорамному созерцанию множества объектов, это начало происходить само собой. (Наверное, здесь будет интересно для фиксации этого нового объединения давать ему какое-то название. Вот я смотрю на монитор и вижу монитор, конечно:), поскольку вся совокупность - вот то и то и то - вот это я и называю «монитором». А теперь я вспоминаю, что это вопрос договоренности, и на самом деле имеется именно набор восприятий, которые можно перегруппировать. И вот я вижу, что «на мониторе» есть три наклейки. Я объединяю их и называю как-то для того, чтобы помочь себе зафиксировать это новое объединение. Теперь передо мной не монитор, а «треугольник наклеек» + «пятна на рамке» и т.п. А можно ручку от чашки сгруппировать со столом, а саму чашку - с окном и назвать это как-то и пытаться даже оперировать этими «объектами». Для совершения определенных действий это, наверное, бессмысленно (хотя, возможно, и не всегда), но это размывает мою убежденность в том, что объект - это нечто независимое от интерпретации восприятий. Итак. Смотрю - что у меня стоит на столе. Чашка. Смотрю. Круглая. Два овала - один вверху, другой внизу. Синяя, блестит, внутри отражается что-то. Оно размазано по внутренней поверхности и образует еще круги и формы. На дне недопитый чай. Блестит. Темнеет. Отражает. Чаинки лежат, покоятся. Если начинать заглядывать в чашку, она медленно опрокидывается и наезжает, увеличиваясь. Отражение на стенках и в чае изменяется и двигается. Снаружи в эмали отражается то, что лежит на столе - цепочка от ключей, резинка круглая. В отражении они причудливо искажаются, формируя у основания чашки сгусток, который резко размывается, уходя вверх. Музыка очень подходит к тому, что сейчас происходит, тарахтит и переливается как струящаяся вода. Ну вот примерно так. Я продолжаю эту практику до того момента, пока не появится восприятие глубины, таинственности и легкого удивления. Я нахожу такое усилие, при котором переживаю то, что на самом деле ничего не знаю о своем восприятии, что мир может быть любым. Без этого переживания практика забывания становится простой детализацией и укоренением механического различения. В описании это все выглядит довольно формально, но на практике этот процесс меня захватывает. Дело в том, что со временем все эти признаки я начал видеть сразу, одновременно. Простая чашка становится текучей как огонь, или как вода. Попытаюсь описать, как это происходит у меня. — 150 —
|