|
- Так... А что же у нее вчера вечером с посетителем твоим именитым было? - Что было? Да ничего не было. Не приехал он! Не смог. Дела срочные, какое-то заседание. Кажется в Думе. - Как не приехал?! - Влас поднялся со скамейки. - А что же ты меня вчера не пустила? - А что же ты меня не пустила? - передразнила мамаша. - А что же ты не перезвонил, если так в нее втюрился? Перезвонил бы и приехал спокойненько. А девушка ждала. Извелась вся. В голову себе наверняка всякой чуши понабила, что ты ее разлюбил к черту, ну и того... - мамаша тыкнула пальцем в небо. - Бред! Этого не может быть. Глупость! Какая несусветная глупость. Да нет, ну как это? - Вот так! А если сомневаешься, можешь навестить твою спящую красавицу в морге. Бедная она, бедная... Мамаша с видом человека, исполнившего печальный долг, достала сигарету и закурила. - Такая вот "Шанель номер пять" получилась, - скорбно сказала она, выпустив в небо сизую струю дыма. - Ну, я ушла, поэт. Без валидола обойдешься?.. Долго-то нюни не распускай. Хорошая была девчонка Василиска, но ничего не поделаешь, жизнь продолжается. Заезжай как-нибудь, ма-а-альчик, - мамаша кокетливо передернула плечами и двинулась к подъезду. Влас долго смотрел на черную дыру дверного проема, в котором скрылась мамаша. Потом, очнувшись, поплелся к метро. По дороге домой Влас пытался осмыслить происшедшее. Разум и сердце были пленены глухой тоской и надсадно ныли, словно их медленно распиливали пилой. "Как мне пережить все это, Господи? - мысленно вопрошал Влас. - Как понять? Милая моя, дорогая сестра, славный ты мой Василек, как же ты могла? Зачем? Разве о такой свободе я тебе говорил? Разве к такой решимости призывал? Это ли тишина Христова? Не поняла ты меня, не поняла, сестренка. Что же ты натворила? Что делать-то теперь? Как тебя отпевать? Как за тебя молиться? Бессмыслица. Глупость. Господи, прости меня за малодушие и маловерие, вразуми, почему Ты попустил такое? Почему!?". Придя домой, Влас удовлетворенно вздохнул, увидев, что матери еще нет. Она обязательно обратила бы внимание на его подавленное состояние, а ему сейчас было не до объяснений. Он позвонил Владу и без предисловий выпалил: — 82 —
|