|
Глава шестнадцатая. На следующий день Утром Влас встал ни свет - ни заря. С трудом прочел положенные молитвы. Мысль все время возвращалась к Василисе и к плану ее спасения. В конце концов он выплеснул волновавшие его чувства на лист бумаги. Получилось стихотворение, которое он назвал "Сестре". До ухода матери на работу Влас не показывался из своей комнаты. Он знал, что если выйдет, она обязательно заметит, что с ним творится что-то неладное. Когда Влас услышал, как за матерью захлопнулась входная дверь, он вышел, умылся и сварил себе кофе. Есть не стал, не хотелось. Потом он еще пробовал молиться, потом слонялся из угла в угол по квартире, потом несколько раз переписывал стихотворение... Потом Влас не выдержал и позвонил мамаше. - Да-да, - послышался в трубке знакомый писклявый голос. - Мамаша, это Влас. Ну, помнишь, - поэт! - Да помню, как же. - Я часам к трем подъеду. - Молодец, что отзвонился, а то я твою Василиску хотела сегодня вечером в командировку отправить. - В какую командировку? - По вызову, на дом... - Как?! Я же вчера предупредил, что на сегодня она занята. Я же русским языком сказал, что приеду. - Понятно, что не французским. Только все вы так говорите, а наутро проспитесь, денег жалко станет и планы сразу изменятся. А у нас работа. Наши рабочие мощности простаивать не должны. - Мамаша, - грозно рыкнул Влас, - я же поэт, так что имей ввиду, могу эпитафию тебе сочинить надгробную. Мы, поэты, шуток не любим. - Ну и? Конкретнее. - Василиса минимум на три дня вперед занята. Я каждый день к ней приходить буду. Ясно?! - А чего неясного? Ваши деньги - наши девки. Ты, я вижу, парень не промах, хоть и дурака повалять любишь. Только мой тебе совет, смотри не втюрься в нее. В плохих девочек влюбляться не стоит. Печально кончится. Это я тебе серьезно говорю, по дружбе. - Хорошо, ты пока запиши там где-нибудь, что я Василису занял, а насчет твоего совета, мы потом с глазу на глаз поговорим. Не телефонный разговор. — 46 —
|