|
Минут через сорок дверь снова отворили, и на пороге показался начальник тюрьмы, полковник Стопунов. Влас встал и, не давая полковнику открыть рта, выпалил заранее приготовленный вопрос: - Его-то за что казнили!? - Кого его? - не понял полковник. - Христа, - твердо ответил Влас и шагнул вперед. - Какого еще Христа? - Того, Который в этой камере со мной ночью был. Последовала минутная пауза. Полковник оценил ситуацию и членораздельно, постепенно ускоряя темп, сказал: - Во-первых, заключенный Филимонов, никого ночью в этой камере кроме тебя не было, а во-вторых, тебе нет смысла разыгрывать из себя сумасшедшего, по той простой причине, что в соответствии с полученным сегодня утром приказом все смертные приговоры на территории Российской Федерации заменены пожизненным заключением или сроками. Потому не валяй дурака, тебя и так не расстреляют и скоро переведут на зону. О чем я собственно и пришел сообщить. Полковник четко, по-военному развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. Влас рухнул на пол. Он-то знал, что дело вовсе не в приказе, а в том, что Христос умер за него, Власа Филимонова. И хотя полковник сказал, что никакого Христа в камере не было, но он-то знал, что был. И все-таки Власу было мучительно жаль Гостя, он с печалью думал: "Эх, чуть-чуть не дотянул до приказа Гость. Был бы жив сейчас". И был Власу голос: "Утешься, брат. Не печалься обо Мне, а плачь о грехах своих, ибо Я даю тебе время на покаяние". Несомненно, это был голос Гостя. "Значит, Он жив! Значит, и тут Он не обманул, и мы с Ним еще увидимся", - радостным вихрем пронеслось в сознании Власа. И хлынули из очей Власа потоки слезные, словно некая преграда рухнула. Легко и радостно лились слезы. И казалось ему, что слезы смывают какую-то серую пелену с его глаз и он начинает видеть лучше, яснее, чище. Рукой Влас крепко прижимал к сердцу Его подарок, нательный крестик, который только на земле так называется, а на небе именуется оружием Божественной любви. — 10 —
|