|
Так что когда Йолка вошла в его комнату, первым вопросом Андрея был «Как мне научиться разбираться в людях», а вторым – «кто меня этому может поучить». - Да много кто может, - усевшись в кресло и уперев взгляд куда-то в окно ответила Йолка. Возникшую после этого паузу Андрей прерывать не стал, ожидая, что Йолка скажет что-нибудь еще – более конструктивное. - Много кто может, - повторила она и добавила, - если, конечно, захочет… - Многообещающим такое заявление называть я бы не стал, - рассмеялся Андрей. – А кто захочет? - Можно спросить… - Спроси. - Спрошу. - Но когда это будет? Время идет! - Ты стал ценить время? - Йолка пристально взглянула на него. - Еще как. Времени не хватает катастрофически. И даже когда начинаются занятия, у меня больше нет такого яркого предвкушения, как раньше, потому что очень хочется поскорее вернуться к своим исследованиям. - Может быть, тогда целесообразно сделать перерыв в преподавании? – Йолка продолжала рассматривать его так, словно видела впервые и хотела составить о нем свое впечатление. - Перерыв… может быть, да. Я этим не нарушу твоих планов, планов фонда? - Да нет, мы тебя подменим… - Тогда хочу. Наверное, хочу хотя бы на месяц. Почему я сам не подумал об этом? Это же классная идея – сделать перерыв, уйти на каникулы! Теперь у меня появится дополнительно четыре часа в день, ведь и готовиться к занятиям теперь не надо будет. Сколько всего нового я смогу узнать за эти четыре часа в день, сколько всего сделать! Йолка продолжала его рассматривать. Раньше наверняка возникла бы озабоченность мнением, а сейчас – нет, сейчас эта озабоченность была совершенно лишней тут, в его мире растущих интересов. - И я смогу продолжить учить генетику, хотя бы по полчаса в день, и начну читать Керама о доколумбовых индейцах, и прочту книгу про культуру неолита, и смогу еще…, - Андрей задумался, выбирая – что он хочет больше всего, какое из отложенных желаний наиболее яркое, наиболее притягивающее. - Приходи завтра в Намче, - вставая, сказала Йолка. – Я встречу тебя в десять утра у огромного камня, покрытого тибетскими надписями, который лежит у самого входа в Намче – у того места, куда спускается тропинка с Кхумджунга. - Хорошо, а что с преподаванием? - С завтрашнего дня у тебя каникулы. Оказывается, с пяти до девяти утра проходит целый день! Оказалось, что сознание того, что в восемь начинаются занятия, странным образом обезоруживало Андрея, и он и просыпался позднее, порой в шесть или даже в семь, и делать успевал мало, хотя раньше так не казалось. А сейчас, подскочив в пять, он вцепился в книги, и к девяти утра отвалился с чувством полноценно прожитого дня. Взяв собранный с вечера рюкзак и выскочив из логова, он понесся в Намче, на ходу повторяя формулы имидазола и пиримидина, и перебирая в памяти основные вехи Пелопоннесской войны и те аргументы, которые он нашел в пользу предположений о скрытом аутизме Лисиппа и явной неспособности Перикла к политическому лавированию. — 268 —
|