|
- А как мы можем давать характеристики тем людям? – Удивился Андрей. - Точно так же, как мы делаем это сейчас. Если человек тебе напишет, что любит кутаться в халат и сидеть в тапочках перед камином, ты сделаешь вывод, что у него ярко проявлена старческость? - Да. - Ну вот. Точно таким же образом мы можем делать выводы о личности и самого Наполеона и тех, кто его как-то характеризует. Мы должны разъяснять детям, что один и тот же поступок может быть интерпретирован разными людьми по-разному. Если Наполеон толкнул Мюрата в бок, то один свидетель скажет, что Наполеон его ударил, другой – подбодрил, третий – еще что-то. И это не означает, что историческая правда недостижима. Достижима, просто это большой и серьезный труд. Проанализировав личности комментаторов этого пинка, мы без труда выведем наиболее вероятное предположение – чем же этот пинок являлся на самом деле. Вот это и будет история. - Но ведь это получается, что необходимо приложить много труда и времени, чтобы выяснить даже простой факт! - Конечно. Это и характеризует науку. – Менгес был непоколебим. – Сейчас «историей» занимается любая старуха на лавочке. Это не история, это фольклор. А настоящая история, история как наука, требует серьезного кропотливого исследования, и чем дальше ты продвинешься в какой-то области, тем легче и быстрее ты будешь достигать ясности в других, смежных вопросах. Поэтому…, - Менгес с улыбкой взглянул на Андрея, - преподавать историю ты пока не можешь, так как сам находишься в довольно плачевном состоянии – твой мозг замусорен до самого верха фольклором, выдаваемым за историю. Тебе самому сначала необходимо научиться научно-историческому подходу, а уж потом… - И еще погружения, - вставила Йолка. - Ну, погружения…, - Менгес развел руками. – Пока что мы только начинаем, пока что мы не можем всерьез претендовать на погружения как источник исторической информации. Требуются годы исследований, чтобы этот метод принять на вооружение именно как метод исторической науки. - Что за погружения? - Поинтересовался Андрей, почему-то предчувствуя, что вряд ли получит ответ на свой вопрос. И интуиция его на этот раз не подвела. Йолка снова появилась в Кхумджунге спустя месяц, но Андрею показалось, что прошла неделя. Занятия с детьми отнимали два-три часа в день, а остальное время от рассвета до заката было полностью посвящено новому страстному увлечению – истории. Заодно получалась отличная практика в английском, так как большинство интересных книг были доступны только на этом языке. Кроме чтения, он еще провел самостоятельное исследование по тому принципу, что предложил ему Менгес, и результат оказался очень интересным, и хотелось продолжать. Свое исследование он выслал Йолке, и спустя несколько дней получил ответ от Менгеса, в котором тот указал на довольно многочисленные погрешности, но в целом оценил его усилия достаточно высоко и дал интересные советы. Спустя еще неделю Андрей выслал Менгесу и Йолке свой исправленный и дополненный труд, и хотя он и сам понимал, что получается очень классная, интересная штука, тем не менее он был удивлен, когда Менгес сообщил, что работа Андрея опубликована в «Вестнике конкретных историков», который распространяется по узкому кругу сотрудников фонда, интересующихся новым подходом к истории. Еще больше он был удивлен, когда обнаружил, последовав совету Менгеса прочесть свой опубликованный труд, что в него внесено довольно много изменений и уточнений. Сравнивая свой исходный текст с получившимся, Андрей стал довольно ясно понимать, что его навыки в различении восприятий слишком слабы, и что если научиться так же здорово разбираться в проявлениях людей, как Менгес, и аргументированно сопоставлять им определенные восприятия, то исследования будут еще более интересными и плодотворными. — 267 —
|