|
Ингой оказалась девочка, которую Тора даже и не приметила сначала. Она довольно незаметно примостилась у кого-то на коленках, и сейчас просто кивнула Стиву в ответ. Лет семь-восемь. Короткие шортики почти не прикрывают круглую попку, чуть припухшие ляжки вызывали очень сильное эротическое влечение, хочется вылизать ее от кончиков лапок до мордочки. Глаза ее были плохо видны Торе с этого места, и она решила попозже непременно рассмотреть это существо поближе. Можно было, конечно, переместить ее голографический образ поближе, ведь интерактивные голограммы позволяли полностью имитировать непосредственное физическое присутствие, но Тора сейчас не хотела отвлекаться. Называть такого пупса «волкодавом»… Тора рассмеялась. - Спрашивается – что такого в том, что они решили остаться? Насколько я помню, когда первых людей отправляли в космос, тоже считали, что… - Да что космос, - перебила его Риана, - когда запускали первый паровоз, который должен был мчать пассажиров с умопомрачителной скоростью аж в сорок километров в час, то думали, что человек не выдержит такой скорости, задохнется. - Наш паровоз тоже не бог весть какой умопомрачительный, - Томас, казалось, обрадовался поддержке. Видимо, все же его позиция не казалась ему самому такой уж прочной. – Мы постоянно поддерживаем контакт, наблюдаем их. Да, физически они перемещены, но в любой момент могут вернуться обратно, так как мы не замечаем в их состоянии ничего нового, ничего такого, что могло бы таить в себе опасность! Ясность, возникшая в этот момент у Торы, просто таки требовала встрять в разговор, но только она было собралась открыть рот, как неловкость обрушилась на нее лавиной. Она впервые была полноправным участником конференции. Она только что стала членом их большой команды, многих из которых она еще вовсе не знала, о некоторых лишь слышала рассказы и легенды, и то, что она слышала, зачастую вызывало у нее преданность, самоотдачу, восхищение, усиливало ее стремление во что бы то ни стало пробиться, стать дайвером, работать на переднем крае современной науки. В каком-то смысле, Тора сейчас жила в своей мечте, и совсем не чувствовала себя на равных с ее героями. Но вот так, чтобы застыть от неловкости… этого она от себя не ожидала. Что-то необходимо делать, так нельзя, если вот так просрать ситуацию, смириться, то это - поражение, причем окончательное. Неужели вот так – в один миг, все закончится? Да и разговор уже ушел в сторону, сейчас как-то особенно неуместно встревать… Это конец… Тора медленно встала, она почти ничего не видела перед собой – какие-то красные пятна, распадающиеся звуки. Никогда еще она не была вынуждена прилагать столько сил – физических сил!, чтобы встать. Секунды растянулись неимоверно. Заставила. Теперь – открыть рот. На меня все смотрят. Все. Что я такое по сравнению с ними? С коммандос, которые выше ее неизмеримо, которые совершают такие подвиги путешествия в восприятиях, о которых она и мечтать пока не может. И как ей – такому ничтожному таракану, сказать то, что она должна сказать? Надо открыть рот. Как в дурном сне, как в бреду. Когда в детстве она тяжело заболела, температура поднялась до сорока одного градуса, состояние было такое же – бред, распадающиеся образы, полное отсутствие контроля над телом. Вот почему она не пошла дальше зеленого уровня – вот она, гниль. — 104 —
|