Ключи к смыслу жизни

«Само стремление к счастью греховно, — думает герой Искан­дера. — Счастье как бы предполагает: тайный, только для меня солнечный день. Счастье — это утопия, направленная на самого себя, в неисполнении которой мы обвиняем других (курсив мой. — А.Д.). Всё шире охватывающая мир наркомания — ответ на идео­логию счастья».

Понятия «счастье» и «смысл жизни» неявно пересекаются в слове «долг». Наши предки считали, что они должны.

Кому? — Они должны Богу, природе, Родине и друг другу. Это не так важно, поскольку, если задуматься обо всех этих понятиях глубоко, то они окажутся чем-то единым. Они сойдутся вместе все в том же понятии долга, выполнение которого, будучи неосо­знанным, даст эмоцию счастья. А в случае осознанности — пре­вратится в сформулированную идею смысла жизни.

Тогда изменится и смысл понятия «творчество»: «Я должен снимать кино, поскольку я чувствую, что это важно для людей», — говорил Андрей Тарковский. «Я обязан снимать круглосуточ­но, поскольку могу не успеть сказать все, что, как я чувствую, я сказать должен», — говорил коллега Тарковского Райнер Вернер Фассбиндер.

В сущности, книжка, которую вы будете читать дальше, всегда была посвящена тому, как осознать свой долг, то есть свою жиз­ненную миссию или задачу своей жизни.

Само понятие «долг» обращено куда-то вне человека — к Богу, природе или другим людям, как мы уже говорили. Но почему тог­да мои реальные собеседники оказались так непоправимо далеко от Тарковского и Фассбиндера? Почему смысл жизни оказался ограничен формами ее проживания ради самого себя?

В какой-то исторический миг смысл жизни стал принципиаль­но различным для тех, кто живет для себя и для тех, кто пытается «отдать свой долг». Взгляд на смысл жизни, как на выполнение долга, по всей видимости, был первичным. Человечество, кото­рое бы не верило ни в каких богов, кроме самого себя, не суще­ствовало долгие тысячелетия. Смерть богов первым провозгласил Фридрих Ницше в конце XIX века.

«Метафизика появилась потому, что само отношение человека к сверхъестественному есть тигель его формирования в качестве человека; появление человечества можно датировать моментом открытия сверхъестественного. Человек создает себя в качестве человека через отношение к чему-то сверхчеловеческому, сверхъ­естественному и освящаемому (то есть священному), в чем хра­нится память поколений, — там закодирован весь опыт...» — писал М.К. Мамардашвили. Он описывает... чувство долга. Раз человек создается в тигле сверхъестественного, это обязывает его выполнять то предназначение, которое это самое сверхъестественное человеку предписывает. Отсюда и счастье патриархальной пары у Исканде­ра. И долг творца, о котором говорили Тарковский и Фассбиндер.