|
- Кому как… - Ясно. И кому же? - Ну…, - Ганс прилег, облокотившись на локоть, и взял очередную травинку. - Ясно. Значит Эмили. - Что ты знаешь о ней, Макс? - Очень мало… а что? - Она ведь не всегда была такой, какая сейчас. У нее было прошлое. У нее есть прошлое! Я насторожился. Совершенно исключено, чтобы он знал что-то о Службе, но что тогда он имеет в виду? - Ты что-нибудь знаешь о том, каким она была человеком до того, как заинтересовалась накоплением багрянца? - Да, она рассказывала, Ло рассказывал, Клэр… - Хорошо, хорошо, а до этого? - Нет, - я пожал плечами. – А что? - Похоже, это будет долгий разговор, - с каким-то сожалением и едва уловимой гримасой недовольства произнес он и покачал головой. - Но если это необходимо, то почему бы и нет? - Необходимо… кто же знает, необходимо или нет… я даже не знаю с чего начать… ну вот сколько ей лет? - Восемьдесят семь. - Значит, когда она родилась? До второй мировой или после? - Ого! Вторая мировая :), - рассмеялся я. – Я как-то не думал об этом… ну до. - Когда война кончилась, был ведь страшный бардак, да? - Ну, конечно, - согласился я. – Союзники готовы начать новую войну, уже друг с другом, Фултонская речь Черчилля, в которой он открыто называет Советский Союз врагом рода человеческого… - Вот это очень хорошо, что ты читал Фултонскую речь, - вставил Ганс. – Но были ли это только речи, или за ними стояли какие-то действия? Я пожал плечами, так как представлял себе все это довольно смутно. - Мне придется прочесть тебе небольшую лекцию на эту тему, если ты хочешь понимать происходящее. - Подожди, - остановил я его. – Ты должен прочесть мне небольшую лекцию о послевоенной политике, чтобы я смог понять… происходящее сейчас?? - Вот именно. - И это имеет отношение к Эмили? - Самое непосредственное. Да, Ганс умел удивлять… - Хорошо… сейчас… Я позвонил управляющему и дал ему пару текущих указаний, сказав не беспокоить, после чего жестом предложил Гансу начинать. - Сотрудничество с русскими во второй мировой было для англо-американцев чем-то вроде вынужденного военного союза с дьяволом, поэтому неудивительно, что по мере того, как немцы уступали, и по мере того, как война шла к концу, европейцы и американцы вынужденно задумывались о том, какой будет следующая война, и мысли эти были невеселыми. Чертовски окрепшие и опытные советские войска перли в Европу, и ни для кого не было секретом, что сладчайшей мечтой коммунистов было завоевание всей Европы, а желательно и мира. Они, собственно, никогда и не скрывали того, что их цель – распространение коммунизма по всему миру, и того, что в окружении капиталистических стран коммунизму не выжить. Оно и понятно – только создав концлагерь во всем мире они создали бы условия, при которых убежать из коммунизма было бы некуда, и перенять идеи свободной личности, свободной экономики было бы неоткуда. У счастью, решение этой жуткой проблемы пришло оттуда, откуда его не ждали. Когда Эйнштейн написал Рузвельту письмо о том, что немцы пытаются расщепить атом, и что американцам надо срочно заняться тем же, его вежливо поблагодарили, а письмо положили в ящик. Эйнштейн не оставил своих попыток, и в конце концов добился своего. Как известно, Оппенгеймер и его команда бомбу-таки построили. И сбросили на японцев, дабы заставить тех капитулировать. Не помогло. Тогда после первой, плутониевой, в ход пошла вторая, урановая. Помогло. Японцы капитулировали, правда до сих пор не выразили своей благодарности американцам, и вот мы сейчас на Окинаве, и представь себе, что мы предложим японцам поблагодарить американцев за обе эти бомбы, что будет? — 139 —
|