|
— Что верно, то верно! — произнёс Ариман, да так, как будто Володя попал в точку его мысленных рассуждений. Он переглянулся с Сэнсэем, и они вновь расхохотались, словно вкладывая в эти слова гораздо больший смысл, чем это было сказано. Просмеявшись, Ариман покачал головой: — М-да-а, что только ни служило человеку деньгами: от коровьих черепов на Борнео до человеческих черепов на Соломоновых островах, от брусков соли в Африке до плиточного чая в Китае и Бирме. В Древней Мексике вообще рассчитывались бобами какао. Но что самое интересное, даже в те времена были свои «фальшивомонетчики», подделывающие бобы, — усмехнулся Ариман. — Чего только люди ни перепробовали в качестве расчётных средств: табак, зёрна риса, кукурузы, сушёную рыбу, шкуры, скот, людей. — Да, — как-то горестно проговорил Сэнсэй. — Деньги менялись, только отношение к деньгам оставалось прежнее… — В принципе, ничего не изменилось, — согласился с ним Ариман. Некоторое время все молчали, пока Володя не проговорил: — Нет, ну за «капитал», конечно, ты, Сэнсэй, меня поразил. Кто бы мог подумать! Это что, получается, Маркс написал книгу о «поголовном скоте»? Старшие ребята взорвались хохотом. — Ну, если подходить к диалектическому материализму в работе Карла Маркса под названием «Капитал» с этой позиции, — усмехнулся Сэнсэй, — то действительно получается совершенно иной подтекст этой концепции. Ведь там бытие определяет сознание. Люди сами творят свою историю, а побудительные мотивы их действительности определяются материальными условиями общественного производства. Общество рассматривается как единый механизм, что сродни в данном ключе стаду, в структуре которого производительные силы определяют производственные отношения, формы собственности. Что в дальнейшем и обусловливают классовую структуру общества, политику, мораль, религию, философию. — Во, Сэнсэй, ну ты даёшь! — восхищённо проговорил Володя с улыбкой. — Ты ещё помнишь «Капитал»? — Ну так есть ещё порох в пороховницах, — усмехнулся Сэнсэй. — И ягоды в ..., — попытался добавить свой экспромт Женька, но, не договорив, замялся. Хотя его и так все поняли, без лишних слов, что вызвало новую волну смеха. Володя же сидел лишь улыбаясь, но потом, очевидно сопоставив слова Сэнсэя с новой интерпретацией, вновь рассмеялся, заражая своим раскатистым смехом других. — Надо же, как всё совпадает, — произнёс он, вытирая накатившиеся от смеха слёзы. — Прямо как в жизни. — А что, на Руси скот тоже был деньгами? — видимо поняв по-своему смех старших ребят, спросил Юра у Аримана. — 43 —
|