|
Но что поделать, такова моя природа, такова моя судьба. Почему я об этом вспомнил? Потому что пьяная компания была все ближе ко мне. Интуитивно я понимал: что-то надо сделать. Может быть, убежать пока не поздно? Может быть, свернуть с дорожки, пойти по темной мокрой траве. Как-то надо спасаться. Но страх парализовал мою волю. Сами по себе затряслись коленки. Душа похолодела, в груди появилась неприятная тошнота. В голове пролетела дурацкая фраза, которую я недавно услышал: «Не может быть в жизни так плохо, чтобы не было еще хуже». «Да, – подумал я, – это как раз про меня». И чем меньше становилось расстояние до пьяной компании хулиганов, тем безвольней становилось мое сердце. Ужас и страх парализовали мою слабую трусливую душу. Как будто какая-то сила втягивала меня в эту ужасную ситуацию. Как будто какой-то магнит, парализовав мою способность сопротивляться, притягивал меня все ближе и ближе к этой банде подонков. И вот уже до компании оставалось несколько метров. Кто-то из пьяных подростков закричал: «Братва, смотрите, клоун. Толстый жирный клоун!» «Да, нет, – закричал хрипящий голос, – это не клоун, это толстое животное». Перед самым моим носом неожиданно нарисовался парень лет двадцати с огромным шрамом на лбу. «Да, нет, это не животное, это толстое насекомое, которое посмело ходить своими погаными лапками по нашему парку. Да за это надо платить». Компания окружила меня: пьяная, безжалостная, тупая. Я попытался что-то сказать, как-то уйти от конфликта. «Простите, извините», – голос мой дорожал от страха и волнения. Мой страх, мой прерывистый трясущийся голос вызвал только еще большую агрессию. Негодяй со шрамом пнул меня ногой в спину и закричал: «Смотри, братва, это насекомое еще чёй-то вякает». «Ха-ха-ха», – вокруг меня раздался страшный пьяный, животный хохот! Пинок был несильным, подонок не собирался сбивать меня с ног. Ему нужно было меня унизить. Мой страх, моя безвыходность рождали в этих негодяях еще большее желание поиздеваться. Унизить меня морально, растоптать. Они видели, что я одет бедно, и взять с меня нечего. Но эти нелюди, эти садисты радовались возможности показать свою власть, свою безнаказанность, свою силу. Мое сердце билось так сильно, что мне казалось, оно вот-вот разорвет мою грудь и выпрыгнет наружу. В этот драматичный для меня момент из темноты вышел старик. Он аккуратно свернул свой зонт, не спеша стряхнул с него брызги, и твердым уверенным голосом произнес: «Молодые люди, вы, наверное, заблудились?» От такой наглости компания пьяных подонков ненадолго впала в стопор. Они никогда в жизни не видели, чтобы пожилой человек так решительно и без страха заступался за жертву. Ближе всего к пожилому человеку находился самый пьяный и здоровенный негодяй. В темноте было видно, что все его руки были в наколках. «Ты че, старый пень, попутал?» Из бандита буквально полился поток блатных слов, самые приличные из которых были русским матом. Пьяный бандит попытался ударить старика, но вдруг произошло то, чего я не могу забыть до сих пор, хотя уже прошло три года. — 7 —
|