|
– Продолжим. Да, продолжим наш разговор! Чем больше говорил Учитель, тем больше вопросов возникало в моей больной разбитой голове. Чем больше он рассказывал, тем более невероятными казались мне его слова. Удивляясь все больше и больше, одновременно я все больше успокаивался, у меня было ощущение, что рядом со мной очень надежный, добрый человек. Его энергия наполняла всю нашу маленькую комнату, она наполняла мою уставшую душу, мое сердце. И мне было очень хорошо. Его голос обладал особым магнетизмом, особой красотой и приятностью. Я никогда подобного голоса не слышал. Это даже не был голос. Обычно голоса передают настроение, эмоции человека. Слова Мастера передавали нечто большее, намного большее. Я это чувствовал, но не мог описать словами. Учитель улыбнулся и продолжил разрушать мои представления о мире: – Пойми, Павел, сейчас речь идет не о тебе и не обо мне. Во Вселенной, в мире, наступили черные, страшные времена. Впервые за тысячи-тысячи долгих лет черные силы взяли верх. Именно сейчас идет последняя битва между добром и злом. Между тьмой и светом! С одной стороны мироздания наши извечные враги – бездушные, холодные, скользкие, тошнотворные, вонючие твари. Они пожирают души и сердца светлых существ, светлых добрых сущностей. Они питаются чёрной энергией боли и слёз. Тысячи лет им противостоят светлые силы любви и добра, тысячи лет в мироздании идет битва между тьмой и светом, между любовью и ненавистью, между красотой цветущей поляны и мерзкой плесенью. Учитель задумался на мгновение, ушел в свои размышления. В комнате повисла тишина. Потом, как бы вспомнив обо мне, он продолжил: – Тьма и свет, зло и добро, ненависть и любовь тысячи лет находились в равновесии. Но сейчас торжествует зло! Еще немного, и во Вселенной исчезнет свет и любовь, скоро они убьют вселенскую любовь. На этих словах Учителя я окончательно убедился, что передо мной странный сумасшедший. «Господи, – подумал я, – он абсолютно спятил». Но в то же время в моей душе зарождалось доверие к этому сумасшедшему Мастеру. Чем больше я слышал фантастических рассказов от этого странного-престранного старика, тем больше я проникался к нему любовью и доверием. Размышляя об этой удивительной ситуации, об этом удивительном человеке, в котором одновременно было все: безумие и мудрость, сумасшествие и величие, я почувствовал, как мой организм стал терять силы, закружилась голова, меня стало тошнить. Мастер тоже увидел это, остановил свой рассказ, положил мне руку на забинтованную голову и произнес: — 12 —
|