|
Ганапати Шастри был также изгнан из ашрама, потому что Чиннасвами прознал, что он помогает Брайтону. Ганапати Шастри, подобно Брайтону до него, пришел к Бхагавану и пожаловался на это решение. «Чиннасвами велел мне не приходить в ашрам, – сказал он. – Бхагаван просто сидит, подобно каменной статуе Винаяки. Я служил ашраму долгое время. Я также пожертвовал ашраму три альмира (шкафа), полные книг. Не спросит ли Бхагаван у Чиннасвами, почему тот запрещает мне приходить в ашрам?» На этот раз Бхагаван даже не удостоил его ответом. Запреты Чиннасвами редко оставались неизменными. Извинения и обещания впредь уступать желаниям Чиннасвами обычно было достаточно, чтобы вновь быть допущенным в ашрам. Чиннасвами использовал изгнание или угрозы изгнания, чтобы держать в узде рабочих ашрама и преданных. Бхагаван, как правило, поддерживал его, поскольку не одобрял, когда преданные вступали в спор с руководством ашрама. Обычным ответом Бхагавана любому, кто хотел пожаловаться на Чиннасвами или руководство ашрама в целом, было: «Занимайся тем, зачем ты пришел сюда». У многих преданных были все основания для жалоб на обращение с ними Чиннасвами, но Бхагаван никогда не поощрял их, когда они выражали свое недовольство. ...Когда служитель Аннамалая Свами переводил эту историю нескольким говорящим по-тамильски посетителям, Аннамалай Свами прервал чтение, чтобы заметить следующее: «Не следует думать, что Чиннасвами был плохим человеком. Он просто выполнял свои обязанности. Бхагаван не мог самуправлять ашрамом, потому что у него не было ни склонности, ни желания к этой деятельности. Ему нужен был кто-то другой, кто бы принял на себя управление. Чиннасвами был идеальным человеком для этого, поскольку был предан, надежен и работящ. Бхагаван передал свою власть Чиннасвами, и эта власть позволила ему вести все дела ашрама. Он делал работу Бхагавана милостью Бхагавана. Время от времени ему приходилось вести себя диктаторски и жестко, поскольку множество людей пыталось вмешаться в управление ашрамом. Были даже такие, кто пытался направлять действия самого Бхагавана и говорить ему, что делать. Хотя это может прозвучать странно, Бхагаван и Чиннасвами были во многом подобны двум сторонам одной монеты. Бхагаван был Шивой, недвижимым, безмолвным центром ашрама, в то время как Чиннасвами был шакти, силой, которая исходит от Шивы и организует всю деятельность вокруг него». Ни в одной из бесед, которые я имел с ним, я ни разу не почувствовал какую-либо недоброжелательность со стороны Аннамалая Свами к Чиннасвами или кому-либо еще. Он всегда рассказывал свои истории безо всякой затаенной злобы. Если и проскальзывали какие-либо эмоции, то это было скорее сдержанной веселостью, когда он вспоминал беспокойные события своей юности. Несколько раз он говорил мне: «Я расскажу тебе все свои истории, только не используй их, чтобы начать кампанию против кого-либо. Напиши их как можно ближе к фактам. Нехорошо думать о ком-то плохо. Просто придерживайся фактов». — 150 —
|