|
Хотя герои книги Пеладана называют себя католиками, они клеймят римскую церковь и папу, утративших, по их мнению, смысл благородных эзотерических и магических традиций, лежащих в основе их вероучения. Впрочем, послушаем самого Пеладана: «Церковь, — пишет он, — уступает прежнему духовенству; два века тому назад священники стали светскими людьми, невеждами и вольнодумцами. Что касается религиозных писателей, присущая им цветистая напыщенная риторика обрекает их на презрение к образованным и творческим людям. Умственная деятельность современного духовенства не представляет никакой ценности, она отдана на откуп епископам; таким образом, священникам, превращенным в духовных стряпчих, дозволена праведность, но не ученость; давайте же не будем осуждать кюре или каноника, давайте не будем никого осуждать и подумаем, как победить зло нашего времени, а также исправить недостатки церковников. Церковь стала рассадником пошлости и глупости». Те, кто принадлежит к Римско-католической церкви (той, которую бичует Пеладан), сумеют оценить, по своему разумению, насколько обоснованны его замечания. Сам же Пеладан уже сделал выбор: надо, считает он, помочь церкви перестроиться, коль скоро она даст на это согласие, либо найти ей приемлемую замену. «Пусть церковь предоставит достойных нас людей или же пусть позволит нам самим собственными силами решить проблему ее несостоятельности». Римский папа не счел уместным призывать Пеладана к себе в качестве «советника папского престола», но тот заявил, что сумеет исправить досадную, по его словам, слепоту понтифика и послужить церкви. Он станет для людей этаким камнем-указателем — из тех, что лежат по обочинам дорог, — на котором будет начертано: «Дорога к Бесконечности» — «Путь к Идеалу». «Стоя на перекрестке дороги, отделяющем бессознательное от воли, я пробуждаю свободомыслящих людей, — пишет Пеладан, — и указываю им путь, ведущий в Рим, к римлянам[48], путь, ведущий к Прекрасному». Таким образом, он, Пеладан, вознамерился взять на себя миссию, которую глухая к его речам церковь не собиралась ему доверять. Он создаст орден, который станет подлинно духовным и христианским, но все же останется связан с внешней атрибутикой; он придаст церковным догмам и обрядам эзотерический смысл, предназначенный для людей с высокоразвитым интеллектом: гениальных творцов или благородных мыслителей — лишь они одни будут допущены в это братство избранных. Какой же орден следует основать?.. Не лучше ли всего возродить какой-нибудь из древних, овеянных полуфантастическими легендами? Безусловно, это наиболее эффектно, весомо и, возможно, наиболее красиво. А ведь о красоте Пеладан рассуждает неустанно, правда, понимает ее как истинный южанин на свой лад, предпочитая яркие цвета и синее небо. Пеладан возродит орден розенкрейцеров-тамплиеров, рыцарей Грааля[49]*, ведь ему грезятся пышные церемонии, во время которых он будет лично совершать богослужение, ибо кому другому, как не ему, суждено стать Великим магистром ордена. — 56 —
|