Преображающие встречи с Раманой Махарши

То, как Он даровал Милость свою, став моим Господом и Учителем, абсолютно убедило меня, что Он – сам Шива. Как мой новый «хозяин» Он сделал мое «я» и «мое» Своим собственным.

Даже если я погрязну в трясине [этого мира], мне не забыть могущественное величие щедрого дарителя Милости» [33].

В сентябре 1923 года Бхагаван все еще жил в маленькой тростниковой хижине, которую построили над самадхи его матери. Муруганар не знал, как следует подойти к Бхагавану, и потому некоторое время оставался снаружи. Бхагаван решил эту проблему, выйдя из хижины сам и сказав: «Энна?» [«Что?»]. Это общепринятый в Тамилнаду способ обращения к новому посетителю.

В ответ Муруганар начал петь стихи, сочиненные в храме, но эмоции взяли верх над ним. Его глаза наполнились слезами, и он не мог продолжать.

«Вы не можете читать? – спросил Бхагаван. – Дайте мне. Я сам прочитаю».

И Бхагаван прочел поэму вслух. До этого времени Муруганар очень скрупулезно относился к тому, чтобы наделять свои сочинения определенной рагой или мелодией, поскольку по традиции определенные размеры или темы должны исполняться особым образом. После этой первой встречи с Бхагаваном он больше никогда не пел свои поэмы [34].

Хотя он явно прибыл, будучи уже в состоянии глубокой преданности, первый визит не прошел гладко. Б.В. Нарасимха Свами беседовал с ним, изучая его биографию «Самореализация». Вот что Муругунар рассказал ему в феврале 1930 года.

В первые два или три дня после моего приезда мне давали какое-то лекарство. Я не знаю, что это было такое, но оно оказало стимулирующий эффект и ошеломило меня. Я сидел перед Махарши и концентрировал свой ум на его личности. Через несколько минут у меня появилось видение света. Этот свет разливался по всему его телу и вокруг него. Тело, тем не менее, можно было отличить от окружающего его света. Не знаю, как долго это длилось, поскольку я полностью утонул в созерцании этого видения. Кунджу Свами, Дандапани Свами и Аруначала Свами присутствовали при этом. Потом Махарши явился мне в виде Христа, не могу сказать, по какой причине, а потом как Мохаммед и другие великие души, тоже по необъяснимым причинам. Я потерял свою прежнюю личность на это время, потому что она потонула и потерялась в гигантской океанской волне нового состояния духовности. Я чувствовал, что все мое переживание похоже на сон, смутный, нереальный и таинственный, вопреки ощущению, что я все так же находился в бодрствующем состоянии. В меня вселился страх, будто нечто душит мое земное состояние бодрствования и отбирает у моего бывшего «я» чувство реальности и индивидуальности. Я почувствовал, что вследствие этого я могу оказаться навсегда привязанным к этой странной жизни в Тируваннамалае и буду навсегда потерян для моей матери, чьей единственной поддержкой я являлся.