|
Ламай меньше, чем Чавенг, и на окраинах там, кроме гостиниц, есть и бунгала. Мы искупались там — бухта более глубокая, чем пляж Чавенга и этим интересная. Но целыми днями сидеть там на пляже нам было бы скучно. Все же и Чавенг и Ламай представляют собой ряды гостиниц, а Самуй — это город-курорт, отдельные районы которого, разграниченные горами, при размахе нынешнего строительства, скоро сольются воедино. И тогда он превратится в единый мегаполис, и жить там будет — Боже упаси, хоть это и остров, где океан и горы компенсируют отсутствие природы. На пляже следующей бухты за Ламаем бухты находятся камень-дедушка и камень-бабушка (или великий отец и великая мать, если перевести иначе). Эти камни, явной сексуальной формы, подтверждали то, что обычно находят в Тайланде наши новорусские туристы. Я не пошла их разыскивать в прибрежных скалах: все же я была с дочкой. Я отъехала от Ламая вглубь материка, чтобы посетить образ Кораллового Будды (это оказалась старая полуразрушенная статуя, о которой не знали тайцы, жившие в двух шагах в строительных вагончиках) и пару храмов, отмеченные на карте: их знали все. В одном из них: Ват Кунарам — мы видели тело ушедшего в нирвану монаха. Буддийский монах сам обратил наше внимание на него: "Вы посмотрели будду?" Впечатление от тела было нестрашным: об этом можно судить по реакции Сияны, которая довольно долго стояла перед ним, и потом зажгла палочки, решив этому будде помолиться. Обычно она никак не проявляла отношения к буддам Тайланда (в отличие от богов Индии, но в Индии она все же была еще в дошкольном возрасте, когда естественно верить в чудеса. Впрочем, Стрельцам в любом возрасте естественно верить, отчего этот знак нередко фанатично сражается с религией. Тайланд поддержал в ней веру. Недалеко был подъем на водопад, но уже сгущались сумерки. Самуй — большой остров, к противоположной его части я добралась на велосипеде только к вечеру, и надо было возвращаться. В другом храме: Ват Ламаи, который нам встретился по дороге обратно, собирались пожертвования потерпевшим бедствие на Пхукете. Мое внимание привлекли семь дней недели в виде будд, сидящих на разных животных (лошади, корове, быке, слоне, олене, льве и тигре — не помню, в какой последовательности). А вышедший из храма монах проводил нас к изображению еще одного ушедшего будды в нирване, под стеклянным колпаком. Один умерший монах сидел так уже 100 лет, другой — двадцать. Буддийский монах-хранитель предложил нам выбрать какой-нибудь амулет Будды. "У меня нет денег, чтобы вам дать,"— сказала я, и тогда он прошел к себе в комнату и вынес две сплетенные веревочки, которые мы завязали на руки — на счастье (а исторически это индуистский символ побратимства). — 82 —
|