|
К моей радости, никто не проявил ни малейших колебаний, и все как один поклялись пойти со мной даже на смерть. – В таком случае, – сказал я, – удостоверьтесь, что ваши сабли легко выходят из ножен, и пусть каждый держится рядом со своей жертвой, со стороны ее левой руки, так, чтобы успеть нанести неожиданный и сокрушительный удар. Я уверен в победе. Этот вечер мы провели вместе с гонцами, распевая песни под звуки ситара, на котором очень хорошо играл джемадар Бхим Сингх, и улеглись спать довольно поздно, преисполненные надежды на завтра. Утром нам пришлось дождаться восхода солнца и только тогда тронуться в путь, поскольку гонцы никогда не путешествуют иначе как ясным днем, чтобы не дать разбойникам подобраться к ним под прикрытием ночной мглы. К моему крайнему и весьма неприятному удивлению, двое гонцов уселись на верблюда, говоря, что побили и натерли ноги и не могут идти дальше пешком. Это меня очень обеспокоило, поскольку, решил я, они все-таки заподозрили нас, а ведь все деньги, надо сказать, были навьючены именно на эту скотину. Все же я не подал виду, решив, что если замечу хоть малейшую попытку со стороны этих двоих скрыться от нас на верблюде, то тут же подрежу жилы этой твари. Замечу, что верблюд обладал редкой прытью: накануне, желая похвастать, гонцы пустили его вскачь, и он помчался так резво, что за ним не угналась бы никакая лошадь. Мы шли по дороге до самого полудня, пока утомление и зной не заставили нас слезть с коней и устроиться на привал рядом с небольшим ручьем. Подходящее место для нападения, подумал я, но был разочарован, поскольку гонцы держались все вместе. Кажется, у них действительно появились какие-то, пока неясные, подозрения в отношении нас, однако я не мог ждать более и решил напасть как можно скорее, поскольку гонцы двигались так быстро, что мои люди, пытаясь не отстать от них, слабели буквально с каждой минутой. К счастью, вскоре после привала у ручья мы вступили на узкую и настолько каменистую тропу, что верблюду пришлось умерить свою прыть и идти вперед, осторожно выбирая дорогу среди острых камней, хотя, как я приметил, оба его наездника все понукали его двигаться быстрее. Всем пришлось идти медленнее, и это позволило моим людям занять свои места рядом с их жертвами. Я же пытался подобраться поближе к верблюду, чтобы ударом меча обезножить его. Дорога делалась все хуже, верблюд шел все медленнее, и я был уверен, что он от меня никуда не уйдет. Наконец я почувствовал, что пора подавать боевой клич. Как же забилось мое сердце, но не от страха, а от азарта и волнения, как бьется сердце игрока, который поставил все на кон и, замерев, ждет, сколько покажут брошенные им кости. — 153 —
|