|
Сидкеонг-тюльку давно уже перестал бояться колдунов. Он приказал слугам отправиться с селянами в горы и привести анахоретов, но не обижать их, обещать от его имени подарки, но не спускать с них глаз, чтобы они не сбежали. Охота оказалась оживленной. Анахореты, захваченные врасплох в своем убежище, попытались скрыться, но в погоню бросились человек двадцать и, в конце концов, их поймали. Все-таки пришлось применить силу, чтобы втащить отшельников в маленький храм, где мы находились в обществе нескольких лам и гомтшена из Сакионга. Когда, наконец, отшельники очутились в храме, никто не мог добиться от них ни единого слова. Редко попадались мне такие забавные физиономии. Подвижники были ужасающе грязны; жалкие лохмотья едва прикрывали их тела. На лица свешивались длинные всклокоченные волосы, а глаза горели как раскаленные угли. Пока они озирались, точно посаженные в клетку дикие звери, князь торжественно приказал принести две большие тростниковые корзины, наполненные провизией: маслом, чаем, мясом, ячменной мукой, рисом - и объяснил им, что все это им предназначено. Но, невзирая на такую приятную перспективу, пустынники продолжали хранить ожесточенное молчание. Один из селян высказал догадку: анахореты, обосновавшись в этой местности, дали обет молчания. Его высочество, страдавший припадками чисто восточного деспотизма, на это возразил - они, по крайней мере, могли бы держать себя почтительно и приветствовать владыку, как того требует обычай. Видя, что махараджа начинает сердиться, и, желая избавить отшельников от неприятностей, я попросила его отпустить их. Он колебался, но я настаивала. Тем временем я послала за двумя кульками сахарного песка, любимого лакомства тибетцев, из моего багажа и положила по одному в каждую корзину. - Откройте дверь и пусть эти твари убираются, - приказал, наконец, махараджа. Как только анахореты увидели, что путь свободен, они одним прыжком очутились около корзин и завладели ими. Один из них быстро вытащил что-то из-под своих лохмотьев, запустил руку с когтеобразными ногтями в мою прическу, и затем оба скрылись с быстротой и ловкостью горных коз. Я вынула из волос маленький амулет и показала его присутствовавшим, а позже нескольким другим ламам, владевшим искусством волшебства. Все они уверяли, что амулет был дан на счастье и обеспечивает мне общество одного демона, обязанного мне служить и устранять с моего пути все препятствия. Разумеется, я была в восхищении. Вероятно, анахорет понял, что я заступилась за него и его товарища, и, может быть, диковинный подарок был свидетельством его благодарности. — 39 —
|